И пока я могу, я буду твердить русскому пролетарию:
- Тебя ведут на гибель, тобою пользуются как материалом для бесчеловечного опыта, в глазах твоих вождей ты все еще не человек!
LVII
"Война, бесспорно, сыграла огромную роль в развитии нашей революции. Война материально дезорганизовала абсолютизм, внесла разложение в армию, привила дерзость массовому обывателю. Но, к счастью для нас, война не создала революции, к счастью, потому что революция, созданная войною, есть бессильная революция. Она возникает на почве исключительных условий, опирается на внешнюю силу,- и, в конце концов, оказывается неспособной удержать захваченные позиции".
Эти умные и даже пророческие слова сказаны в 1905 г. Троцким; я взял их из его книги "Наша революция", где они красуются на 5-ой странице1. С той поры прошло немало времени, и теперь Троцкий, вероятно, думает иначе во всяком случае, он уже, наверное, не решится сказать, что "революция, созданная войною, есть бессильная революция".
А, между тем, эти слова не потеряли своего смысла и правды,- текущие события всею силою своею, всем своим ходом подтверждают правду этих слов.
Война - 14-17 годов - дала власть в руки пролетариата, именно - дала, никто не скажет, что пролетариат сам, своею силою, взял в руки власть - она попала в руки его потому, что защитник царя, солдат, замученный трехлетней войною, отказался от защиты интересов Романова, которые он так ревностно отстаивал в 1906 году, истребляя революционный пролетариат. Необходимо помнить, что революция начата солдатами Петроградского гарнизона и что, когда эти солдаты, сняв шинели, разойдутся по деревням,- пролетариат останется в одиночестве, не очень удобном для него.
Было бы наивно и смешно требовать от солдата, вновь преобразившегося в крестьянина, чтоб он принял как религию для себя идеализм пролетария и чтоб он внедрял в своем деревенском быту пролетарский социализм.
Мужик за время войны, а солдат в течение революции кое-что нажил, и оба они хорошо знают, что на Руси всего лучше обеспечивают свободу человека - деньги. Попробуйте разрушить это убеждение или хотя бы поколебать его.
Надо помнить, что в 905 году пролетариат был и коли- чественно, и качественно сильнее, чем теперь, и что тогда промышленность не была разрушена до основания.
Революция, созданная войной, неизбежно окажется бессильной, если вместо того, чтобы посвятить всю свою энергию социальному творчеству, пролетариат, повинуясь своим вождям, станет с корнем уничтожать "буржуазные" технические организации, механикою которых он должен овладеть и работу которых ему надлежит контролировать2.
Революция погибнет от внутреннего истощения, если пролетариат, подчиняясь фанатической непримиримости народных комиссаров, станет все более и более углублять свой разрыв с демократией. Идеология пролетариата не есть идеология классового эгоизма, лучшие учителя его, Маркс, Каутский и др., возлагают на его честную силу обязанность освободить всех людей от социального и экономического рабства3.
Жизнью мира движет социальный идеализм - великая мечта о братстве всех со всеми - думает ли пролетариат, что он осуществляет именно эту мечту, насилуя своих идейных врагов? Социальная борьба не есть кровавый мордобой, как учат русского рабочего его испуганные вожди.
Революция - великое, честное дело, дело, необходимое для возрождения нашего, а не бессмысленные погромы, разрушающие богатство нации. Революция окажется бессильною и погибнет, если мы не внесем в нее все лучшее, что есть в наших сердцах, и если не уничтожим, или хотя бы не убавим жестокость, злобу, которые, опьяняя массы, порочат русского рабочего-революционера.
LVIII
Всякое правительство - как бы оно себя ни именовало - стремится не только "управлять" волею народных масс, но и воспитывать эту волю сообразно своим принципам и целям. Наиболее демагогические и ловкие правительства обычно прикрашивают свое стремление управлять народной волей и воспитывать ее словами: "мы выражаем волю народа",
Это, разумеется, не искренние слова, ибо, в конце концов, интеллектуальная сила правительства одолевает инстинкты масс, если же это не удается правящим органам, они употребляют для подавления враждебной их целям народной воли физическую силу.
Резолюцией, заранее удуманной в кабинете, или штыком и пулей, но правительство всегда и неизбежно стремится овладеть волею масс, убедить народ в том, что оно ведет его по самому правильному пути к счастью.
Эта политика является неизбежной обязанностью всякого правительства: будучи уверенным, что оно разум народа, оно принуждается позицией своей внушать народу убеждение в том, что он обладает самым умным и честным правительством, искренно преданным интересам народа.
Народные комиссары стремятся именно к этой цели, не стесняясь - как не стесняется никакое правительство - расстрелами, убийствами и арестами несогласных с ним, не стесняясь никакой клеветой и ложью на врага.
Но, воспитывая доверие к себе, народные комиссары, вообще плохо знающие "русскую стихию", совершенно не принимают в расчет ту страшную психическую атмосферу, которая создана бесплодными мучениями почти четырехлетней войны и благодаря которой "русская стихия" - психология русской массы - сделалась еще более темной, хлесткой и озлобленной.
Г. г. народные комиссары совершенно не понимают того факта, что когда они возглашают лозунги "социальной" революции - духовно и физически измученный народ переводит эти лозунги на свой язык несколькими краткими словами:
- Громи, грабь, разрушай...
И разрушает редкие гнезда сельскохозяйственной культуры в России, разрушает города Персии, ее виноградники, фруктовые сады, даже оросительную систему, разрушают все и всюду.
А когда народные комиссары слишком красноречиво и панически кричат о необходимости борьбы с "буржуем", темная масса понимает это как прямой призыв к убийствам, что она доказала.
Говоря, что народные комиссары "не понимают", какое эхо будят в народе их истерические вопли о назревающей контрреволюции1, я сознательно делаю допущение, несколько объясняющее безумный образ их действий, но отнюдь не оправдываю их. Если они влезли в "правительство", они должны знать, кем и при каких условиях они управляют.