Впрочем, не исключались и другие варианты. Например, что я в дурке. Или, вообще, на том свете. Но про такое я решил пока не думать.
Одно отличие в ощущениях все-таки было. Мое зрение отказывалось работать нормально. Чертовщина с глазами происходила не все время, а периодически накатывала – все вокруг казалось каким-то разноцветным. Преобладали синие, желтые и зеленые нити, шары и лужицы, они были везде. Попадались и красные, но реже. Сначала мне показалось, что это последствия удара головой. Потом я сообразил, что вся это мозаика привязана к местности. Одну такую лужу я потыкал носком ботинка, на что она прореагировала – обтекла обувь, как произошло бы с маслом. Хм, очень странно. Может, так и сходят с ума?
Потом это пропадало. Правда, ненадолго.
Мы с Беркутом раскачали и завалили вагон, только потом полезли внутрь. Находки были невеселыми – шесть трупов: три мужчины, две женщины, лет сорока и молодая, лет двадцати пяти, и девочка лет десяти. Похоже, все погибли при падении вагона со скалы. Нам повезло, что Беркут завалил нас в проход между полками, видимо, его реакция спасла нам жизнь. Мы оказались прижатыми друг к другу и не летали по купе, как попутчики. Пока мы разбирали завалы внутри вагона, опять включилось мое «цветное» зрение. Выяснилась интересная особенность: все найденные нами трупы лежали в желтых лужицах. Эта жидкость, или вернее – субстанция, вытекала из мертвых тел. Странно и страшно.
Обыскав вагон, мы нашли рюкзак с едой, несколько бутылок с водой, парочку плащей. Ирка, увидев трупы, благополучно избавилась от остатков пищи, да и меня замутило слегка, не скрою. Беркут занялся мародерством, предложил и нам выбрать из вещей то, что могло бы пригодиться. Когда Ирка отказалась, Андрей поинтересовался, на сколько ей хватит запасов одежды и личных вещей, если на этой планете больше людей нет? Она всхлипнула, но взяла себя в руки и пошла потрошить чужие чемоданы.
Мой ноут оказался слегка помят, что, впрочем, не сильно меня расстроило – электричества все равно взять было негде. А вот Ирина гитара уцелела, и это обрадовало всех и даже немного подняло настроение. Закончив внутри, мы вылезли из вагона и задумчиво уставились на гору вещей, которые решили взять с собой. Тут, пожалуй, без небольшого грузовичка не обойтись. Впрочем, Беркут быстро все решил: кинул нам с Иркой по рюкзаку и велел собрать себе все необходимое на несколько дней. Приказал каждому взять по два одеяла. Сам, кроме рюкзака с едой собрал себе сумку на плечо. Вещи типа ножей (2 штуки разных размеров) и зажигалок (6 штук) раздал и приказал беречь пуще денег. Вырезал себе и мне по здоровенной дубине, похожей на посох, предложил и Ирке, но она отказалась. Все остальное он сложил на большой дерматиновый лист, вырезанный из сиденья и тщательно перевязал в тюк. Мы вместе погрузили его в яму, недалеко от вагона, заложив сверху камнями и замаскировав сухими ветками. Потом мы решили немного перекусить перед дорогой.
Мир снова стал для меня «цветным».
Поднося ко рту бутерброд, я увидел свою руку и засмотрелся… Рука вся состояла из разноцветных каналов разной толщины, по которым пульсировала красная, желтая, зеленая и синяя жидкость. И не только рука, все тело было таким, под одеждой. Впрочем, и в одежде часть ниточек оплетали разноцветные капилляры. Черт… Аппетита картинка не добавляла. Присмотревшись к бутерброду, я выяснил, что и колбаса, оказывается состоит из красных и желтых сгустков, сыр – из красных и синих, а помидор – из зеленых, синих и желтых. Интересные получались пироги с котятами. Похоже, что я вдруг начал видеть некие новые свойства материи.
Понаблюдаем, поразмыслим…
Обед, если его так можно назвать, прошел в молчании. Ира была мрачной, мне показалось: еще чуть-чуть и она разревется. Беркут о чем-то размышлял, потом вдруг, быстро запихнув бутерброд в рот и наскоро прожевав его, поднялся.
– Надо попутчиков… похоронить.
Мне не хотелось этим заниматься, но Андрей настоял. Иру мы оставили упаковать остатки еды, а сами, хлебнув по глотку из фляжки, оттащили трупы к найденному Беркутом подходящему углублению в скале и завалили их камнями.
Когда вернулись к месту ночевки, Ирка сидела на траве и ревела. Андрей покачал головой, уселся с ней рядом и обнял. Прижавшись к нему, она пыталась что-то сказать, но слезы душили ее.
– Мы… Мы никогда отсюда… отсюда не выберемся… никогда не… не увидим… своих…