— Это родство до конца не доказано.
— А ваш отец говорил другое. Перед тем как выставить меня за дверь.
— Ну, что я могу сказать — это все-таки его дверь.
— Знаю. Но ведь мистер Тантрис не собирается сровнять Треннор с землей и выстроить на его месте десяток современных коттеджей.
— Разве?
— Видимо, — снова улыбнулась мисс Хартли, — мне пора объяснить, зачем вы сюда приехали.
— Самое время.
— Зайдем в церковь. Там вы все поймете.
Ник послушно прошел вслед за новой знакомой во двор и дальше — к южным дверям, подле которых торчали над старинными могилами источенные временем кельтские кресты.
— Защита древних от дьявола, — пояснила Элспет, перехватив взгляд Ника. — Гораздо старше, чем сама церковь, которая заменила донорманнское здание только в пятнадцатом веке. Пройдемте внутрь.
Она поднялась на крыльцо, отодвинула щеколду, открыла дверь и пригласила Ника внутрь.
Он вошел и огляделся. Нефы сочетались очень гармонично, но что сразу цепляло взгляд, так это окна, которые сияли ярко и вместе с тем нежно, волшебно преображая оставшийся снаружи тусклый свет пасмурного дня.
— Вижу, вы заметили, — сказала Элспет.
— Интересные витражи.
— Не просто интересные. Уникальные. Особенно для историка. Церквей с окнами, застекленными еще до Реформации, почти не осталось. Эта — вторая по степени сохранности после той, что в Фэйрфорде, в Глостершире.
— А что случилось с остальными?
— Их уничтожили пуритане. Войска Кромвеля двигались по стране под звон витражей[1].
— Почему тогда эти уцелели? Войска сюда не дошли?
— Маловероятно. В Корнуолле витражи и скульптуры громили не меньше, чем в других графствах. Пуритане были на редкость основательны и упорны. Нет-нет. Сент-Неот уцелел благодаря заступничеству высокопоставленных людей и тщательно разработанному плану. Впрочем, мы забегаем вперед. Первым делом я хочу, чтобы вы посмотрели на окна, я имею в виду, внимательно посмотрели.
Элспет провела Ника по южному нефу в часовню Богородицы, наполненную синими, красными, золотыми лучами, падавшими из двух угловых окон в южной и восточной стенах.
— Витражи Сотворения и Потопа, почти не реставрировались, датированы четырнадцатым веком. Невероятная картина, правда?
— Правда.
Ник не считал себя экспертом, но тонкая работа говорила сама за себя. Он узнал сюжеты: от сотворения мира до змея-искусителя, обвившегося вкруг древа познания добра и зла. На последней панели Господь велит Ною построить ковчег. Ник повернулся и на втором окне увидел сам ковчег — сияющий золотом, он плыл по морю света.
— Скорее всего первоначально планировалось показать весь Ветхий Завет — от окна к окну. Однако деньги, похоже, закончились быстрее, чем было рассчитано, потому что вон оттуда начинаются портреты местных сановников и их любимых святых. Другими словами, сплошное спонсорство. Правда, высокой художественной ценности.
От ковчега до южной двери тянулся ряд окон с изображениями увенчанных нимбами святых и благочестивых семейств, преклонивших колена в молитве. Ник медленно зашагал вдоль стены.
— После сановников идут обычные прихожане. Окна северного нефа были заказаны группами людей, собравшими на них деньги: девушками, юношами, замужними женщинами. Витраж юношей с изображением святого Неота особенно красив.
Ник повернулся, чтобы оценить скромную, но приятную глазу композицию, медленно прошел по нефу обратно к перегородке, остановился и посмотрел на восточное окно.
— Тайная вечеря? — уточнил он, разглядев сюжет.
— Совершенно верно.
— Хотя… чем-то отличается от остальных.
— А вы внимательны. Это витраж двадцатых годов девятнадцатого века. Церковь реставрировали, заменяли отдельные стекла старых витражей и вставили несколько новых панелей. Конечно, они отличаются.
— Заметно.
— Но, как ни смотри, кое-чего здесь не хватает.
— Чего же?
— Это ведь храм. Витражи здесь не столько objets d’art[2], сколько стеклянные проповеди. Сотворение мира. Грехопадение. Всемирный потоп. Рассуждая логически, необходим хоть какой-то намек на день Страшного суда.
— А его нет?
— Получается, что нет. А должен быть. Спросите меня — я скажу, что витраж Суда здесь просто необходим.
— А в чем же дело?
1
В эпоху пуританской революции под предводительством Кромвеля воинствующие протестанты уничтожили практически все фрески, алтарную живопись и скульптуру в английских церквях по всей стране. —