Отдельное расследование нападения на Келли на пляже Баббакомба оказалось таким же безуспешным, как и расследование хэнгриджского дела. Команда не добилась почти ничего, выясняя, кто напал на Келли. Как он и предсказывал, не было найдено никаких улик, за исключением фрагментов кожи, которые остались на его зубах. Но даже они мало чем могли помочь следствию в том случае, если не было никакого подозреваемого, у которого можно сравнить ДНК. А подозреваемого не было. Как не было и возможности каким-то образом связать нападение на Келли с Хэнгриджем. Аноним, который утверждал, что может дать Келли информацию о смертях в Хэнгридже, говорил в пользу такой связи. Но это ничего не доказывало. Нападавший мог быть человеком, имевшим зуб на Келли по каким-нибудь посторонним причинам.
Карен была разочарована и сыта всем этим по горло. Было уже почти полшестого. Карен подумала, что можно попытаться найти предлог хоть раз в жизни пораньше уйти домой. Она представила, как здорово было бы свернуться калачиком на диване со своей кошечкой Софи. И выпить несколько стаканчиков джина с тоником. Вряд ли она сможет сделать сегодня что-нибудь толковое.
И только она начала расчищать свой рабочий стол, как дверь ее офиса с шумом распахнулась и в комнату влетел обычно угрюмый сержант Томпкинс. Лицо его было необычайно воодушевленным.
– Они сделали это, босс, черт побери, они это сделали, – кричал он, размахивая перед ней стопкой бумаг формата A4. – Семьи Хэнгриджа, они ведь так и не сдались, а? Они сделали это, босс. Они в конце концов добились открытия публичного расследования. Только что объявили!
Карен сразу же воспрянула духом. Появился маленький шанс, что ее собственное полицейское расследование, пусть даже оно и не стало очень удачным, все-таки тоже может сыграть свою роль.
– Это замечательная новость, Крис, – сказала она.
– Замечательная, не так ли? – продолжал обычно угрюмый детектив с несвойственным ему энтузиазмом.
Родственники погибших солдат, под блистательным водительством возрожденной Маргарет Слейд, с неустанной энергией продолжали вести кампанию за полное публичное расследование смертей своих горячо любимых детей. Карен знала, что они добились активной поддержки более чем ста членов парламента и что их различные демонстрации – у парламента, у министерства обороны и, с неустанной регулярностью, у ворот Хэнгриджа – привели к тому, что их движение не сходило с первых страниц национальных газет все последние шесть месяцев.
И теперь казалось, что британские правящие круги наконец-то отступили. Победа простого народа, подумала Карен. Семьи будут очень рады. Она только надеялась, что расследование будет абсолютно независимым.
– Есть еще кое-что, босс, – продолжал Томпкинс. – Они решили изменить существующие законы, чтобы то, что произошло в Хэнгридже, больше не повторилось. Это все в докладе Минобороны, только что присланном по электронной почте в офис начальника полиции.
Он кинул стопку бумаг, которой размахивал перед Карен, ей на стол. Она с жадностью схватила их. В будущем гражданское расследование всех смертей в армии в мирное время станет стандартной практикой. Должен быть опубликован новый протокол, обеспечивающий полноценное расследование полицейскими силами Соединенного Королевства всех смертей на армейских базах, в отличие от прежде существовавшей практики, касавшейся только случаев очевидного убийства. Кроме того, и королевской военной полиции, и командующим баз запрещалось принимать активное участие в расследовании подозрительных смертей. Для них предусматривалась роль свидетелей.
После того как Томпкинс, бурно радовавшийся, ушел, Карен перечитала положение еще раз, более внимательно. А затем продолжила убираться на своем рабочим столе. Она все равно уйдет пораньше, но ей уже не хотелось свернуться калачиком в обнимку с Софи. Нет. Ее настроение полностью изменилось. В порыве радости она решила, что поедет домой к Келли, чтобы поделиться с ним хорошими новостями. Она понимала, что заявление Минобороны еще неизвестно широкой публике, и была уверена, что Келли будет так же, как и она, рад узнать эту новость. В конце концов, он, должно быть, так же расстроен отсутствием прогресса в полицейском расследовании, как и она, равно как и своим неудачным в нем участием.