Аллан закрыл глаза, и полоса на щеке еще больше покраснела. Однако он не проронил ни слова.
— Я знаю также,— продолжал я,— что именно вы утащили мой пистолет, после того как меня ударили по голове в доме Фридмана. Поскольку я у вас брал ключ, только вам было известно, что я собираюсь осмотреть дом. Когда я ушел от вас, вероятно, вы решили, что я мог что-то заметить в то утро, когда мы нашли труп Фридмана. Что-то заметить и отправиться проверить. Я застал там Арлену Тревис, обыскивавшую комнату Фридмана, но, прежде чем мне удалось что-то узнать от нее, ее спутник треснул меня сзади по голове— тот парень, который сопровождал ее в дом Фридмана. Вы подождали, пока они уйдут, и вошли сами. Я почувствовал, как кто-то наклонился ко мне, когда я валялся на полу, наполовину без сознания. Я протянул руку и нащупал гладкую ткань, которую принял тогда за женское платье. На самом деле это была перевязь, на которой висела ваша раненая рука. Вы взяли мой пистолет, а затем поехали к Каделлу и убили его вместе с подружкой.
— Какая чепуха! Сплошные выдумки!
— Нет, и вы знаете, что это правда. Я недавно сказал, что нам еще не ясен только один пункт, но я ошибся — их два. Я еще не совсем понимаю, по какой причине вы убили Каделла, во уже догадываюсь. Загадкой для меня остается лишь то, почему вы не прикончили Фридмана до того, как он вызвал меня в Алма-Висту.
Прентик перевернулся на другой бок.
— Камерон, я себя плохо чувствую и не могу больше выслушивать вашу чушь. Зачем же я все это сделал?
— Затем, что вы были влюблены в нее, — ответил я.
Его тело замерло под простыней. Тихим, хриплым голосом он спросил:
— Что вы сказали?
— Я сказал, что вы были в нее влюблены. Я видел ее фото в вашей спальне, разве вы не в курсе? В тот день, когда во время вшита к Каделлу вас избили. Я держал в руках ее портрет, но еще не знал, кто она. И, даже взглянув на картину Джила Холидея, я еще ничего не понял, Только вчера вечером, когда мне довелось просмотреть несколько фото совсем другого рода, меня озарило. Я сразу сообразил, что случившееся связано с письмами, которые получал Фридман. И с мнимым покушением на вас, когда вы ехали в его машине, и, возможно, с причиной, по которой вы убили Каделла и его блондинку.
Лицо Аллана стало белым, как повязка.
— А теперь я хочу поведать вам о моей важнейшей проблеме, Аллан, — продолжал я. — О ней я не говорил полиции, хотя обязан был сказать. Я не объяснил им, что нужно обыскать вашу квартиру, хотя почти не сомневаюсь, что там обнаружатся все улики.— Я встал и подошел к окну. — Догадываетесь, почему я умолчал об этом?
Он устало потряс головой и с жалким видом посмотрел, на меня.
— Потому что я узнал, что мать Денизы еще жива, — произнес я. — Потому что я могу себе представить, как ее потрясет сообщение о том, что смерть дочери повлекла за собой четыре убийства. А кроме того — газеты. Как переживет подобное мать?
Я повернулся и уставился в окно, ничего не видя. Я чувствовал себя старым и изможденным, подлым и гадким.
Казалось, прошла вечность, прежде чем я услышал его голос:
— Но они в любом случае все разнюхают.
Я обернулся.
— Совсем не обязательно. Могло же случиться, что вы растратили деньги Фридмана и подделали его бумаги, а он остался в неведении. Вы вполне можете придумать приемлемый мотив. Ведь не исключено, что Фридман рассказал обо всем Каделлу, а тот грозился сообщить в полицию — так же, как Рубин Сноу. Вы не собирались убивать блондинку, которая сидела у Каделла. Она случайно оказалась там, когда вы вошли в пистолетом в руке.
— Но в такую историю никто не поверит, — возразил Аллан слабым голосом.
— Все будет зависеть от того, как вы ее передадите.
Опять воцарилось молчание. Наконец он кивнул:
— Думаю, что я сумею их убедить.
— Могу я позвать Талбота?
Аллан снова помолчал, потом спросил:
— Разве вам не интересно, что произошло в действительности? Возможно, вы поймете, почему я так поступил.
— Хорошо,— согласился я.— Но не просите меня быть вашим судьей.
Все началось очень давно, когда пятнадцатилетний Аллан, к своему несчастью, влюбился в девушку на год моложе него.