Девушка полезла в сумочку, достала оттуда компактную пудру и стала недовольно изучать себя в зеркале.
— Когда вы спросили меня, где я находилась днем, я сказала, что это не ваше дело. И хотя мое мнение не изменилось, я должна заявить, что в конторе меня не было.
Педли сел за руль, повернул ключ зажигания и нажал на акселератор.
— Надеюсь, вам удастся доказать, что вы не прогуливались поблизости от Западной Двенадцатой улицы.
Она сунула пудру обратно в сумочку, так и не воспользовавшись ею.
— В том-то и дело, что прогуливалась. Я навещала одного человека.
Педли насмешливо поднял брови.
— А почему так таинственно?
— Я прибыла весь день в квартире Клива Фарлоу, — сердито сказала она. — Если это так уж вас интересует.
— Фарлоу... Парень из страхового общества?
— Он связан с «Интер глоб».
— Где он живет?
— На Абингдон-сквер. За несколько домов от того места, где произошел пожар.
— Не желаете проехаться туда?
— Нет. Кроме того, Клив сейчас отсутствует.
Они немного помолчали. Потом Педли сказал:
— Вам лучше отправиться домой.
— Спасибо. Западная Семьдесят девятая, 160.
— Фарлоу ваш жених?
— Просто друг.
— Ваш отец знаком с ним?
— Он друг нашей семьи. Отец любит его.
— И вы тоже?
— И я тоже.
Педли затормозил перед красным светофором.
— Вы не возражаете против того, что ваши показания сличат с показаниями Фарлоу?
Она устало вздохнула:
— Я все равно не смогу помешать вам.
— Еще кто-нибудь знает, где вы были?
— Ни единая душа.
Педли подвел машину к тротуару.
— Где я сумею найти вас завтра?
— Я не собираюсь удирать. Пойду на работу.
— Так же, как сегодня днем?
Она посмотрела на него с презрением.
— Неужели обязательно нужно вести себя мерзко?
Педли прикоснулся к шляпе.
— Иногда приходится.
Девушка повернулась и, взбежала по ступенькам крыльца.
Глава 8
Когда инспектор вернулся в муниципалитет, Барни, сидя за столом Педли, слушал по радио шестичасовые новости. Бывший пожарный встал и, хромая, пошел ему навстречу.
— Кто-нибудь пострадал, босс?
— Старая женщина. Состояние довольно тяжелое. Она не слышала предупреждения.
Барни скривился.
— Мне всегда бывает особенно тяжело— даже не знаю почему,— если достается старикам.
— Да. Это чувство трудно подавить. Больно видеть, как они страдают. Старики и дети, Барни.
— От сознания того, что они беспомощны, становится еще хуже.
— Да. И в сегодняшнем случае что-то нечисто, Барни. Пострадавшая вполне могла успеть выйти до появления дыма.
— Может, она напилась?
— Старуха, едва зарабатывающая себе на жизнь? Да все ее вещи, вместе взятые, не стоят и десяти долларов. Кроме того, она, по-видимому, любила чай. .
Та чайная чашка на столе заинтересовала инспектора. Трудно поверить, что ее не разбудили крики, рев моторов, сирены, — короче, обычная суматоха на пожаре. Или она настолько плохо себя чувствовала, что не могла двигаться? Но чашка с чаем доказывала обратное. Кроме того, она пришла с работы. Конечно, у нее могло схватить сердце. Такое иногда случается с людьми в возрасте миссис Герриш. Оставался еще вариант, что ей дали наркотик. Если в чай что-то подмешали, это бы все объяснило.
Он написал сопроводительные записки к двум целлофановым пакетикам— с сигаретными окурками и с сахаром.
— Отнеси это в лабораторию, Барни. Окурки на микроскопический анализ, сахар — на токсикологический. Потом позвони в тюрьму. Скажи им, что я готов поговорить с Гучем. Мне просто требовались кое-какие приготовления.
— Хорошо, босс.
— Да, и передай Шейнеру, чтобы он приволок сюда свои кости. И, черт возьми, двигайся поживее, вытряси свинец из брюк.
До прихода Шейнера Педли успел позвонить по тому телефону, который дал ему для вечерней связи окружной прокурор. Помощник появился в кабинете, продолжая что-то жевать.
— Командир, вы оторвали меня от сочного филе с жареной картошкой.
— Взамен возьми гамбургер с луком. Дело спешное.
— С кем придется работать?
— С дамой.
— Вы правильный человек, босс... Она красивая?
— Даже слишком для тебя. Не по твоим возможностям.
— Ах, так. А вы знаете, как меня называют? Казанова из Канарси. .
— Не болтай, Шейнер. Ты должен установить за ней наблюдение.