— Ну, как там с девушкой? — равнодушно спросил он. Я пожал плечами. — Она так ничего и не объяснила?
— Нет, она сообщила мне о неком деле, которое собирался провернуть Рубин Сноу. Оно должно было принести ему кучу денег.
— Это она нам тоже рассказывала. Она только не уточнила, в чем это дело заключалось. — Он посмотрел на меня и спросил: — Возможно, вам больше повезло?
— Нет, Сноу ничего ей не говорил. По крайней мере, так она утверждает.
— Значит, такая информация не поможет расследованию?
Я оставил его вопрос без ответа и поинтересовался:
— Вы тоже в курсе, что Сноу беседовал с ней о своих планах в тот день, когда его убили?
Талбот немного помолчал, затем устало кивнул и произнес:
— По-вашему, парень хотел что-то продать?
— Похоже на то, верно?
Талбот вздохнул и выпрямился в кресле.
— Имеете ли вы представление, что он намеревался продать и кому?
—: Если бы имел, мы бы сделали большой шаг вперед.
— Да, вы правы,— заметил Талбот и сунул руки в карманы брюк.— Даже если вы обнаружите что-то, подкрепляющее вашу теорию относительно убийства Фридмана...
Я повернулся к нему спиной и принялся за пиво.
— Вы сказали по телефону, что нам нужно поговорить,— наконец обратился я к нему, поставив стакан. — Вы пришли только для того, чтобы предложить мне уехать?
Талбот сжал губы. Я взял пачку сигарет и вытряс из нее одну.
— Давайте потолкуем,— холодно произнес он.— У вас, наверное, есть что мне сказать.
Я закурил. Потом принялся говорить, и чем больше я говорил, тем сильнее мрачнело лицо Талбота, а глаза превращались в блестящие узенькие щелки. В конце концов он вынул руки из карманов и сжал кулаки. Я наплел ему больше чем надо, и мы оба это знали.
Когда я повернулся и потушил сигарету, он сделал два шага ко мне, потом замешкался. Плечи его опустились, кулаки разжались.
— Ах, черт возьми, какая незадача, — тихо произнес он..
Рядом со мной затрещал телефон. Мы не двинулись с места.
— Вы не желаете снять трубку? — осведомился он.
Я послушался и тотчас передал ее Талботу.
— Из вашего учреждения, — объявил я.
Участие Талбота в разговоре в основном состояло из отрывочного бормотания себе под нос, но в результате он высказался вполне внятно:
— Сейчас я туда приеду.— Он бросил трубку на рычаг, и по его лицу я понял, что произошло нечто серьезное. — Хотите со мной? — спросил он.
Я кивнул. Идя к двери, он заметил:
— С тех пор, как вы появились в городе, беды сыплются одна за другой, мистер;
По дороге к его машине Талбот объяснил, почему ему позвонили из полицейского управления. Он ловко вел свой пыльный «форд» в потоке уличного движения и ни разу не включил сирену. Помолчав некоторое время,он взглянул на меня и сказал:
— Похоже, что вы растревожили осиное гнездо.
Я ничего не ответил. Он снова стал смотреть на дорогу, затем медленно проговорил:
— Особенно неприятно то, что некоторые из ваших упреков в мой адрес верны. С тех пор, как я занял свой пост, я все меньше считаю себя полицейским. А такое, Камерон, случается, когда работаешь только ради денег.
— Но мы же все думаем о деньгах, — возразил я.
— Правильно, но не таким образом, как я.— Он снова бросил на меня быстрый взгляд и поинтересовался: — У вас есть дети?
— Я даже не женат.
— А у меня двое. Сыну семь лет, а дочке пять. Ее зовут Ширрин. Она калека, Камерон, родилась с кривой ножкой. Чертовски очаровательная девочка, но инвалид.— Он помолчал, внимательно глядя на дорогу, потом добавил: — Врачи сказали, что ногу можно привести в порядок, но лечение будет очень дорого стоить. Вот ради этого, друг мой, я и вкалываю.
— Я должен извиниться перед вами, лейтенант,— произнес я, — Я не имел права упрекать вас в том, что вы замяли убийство: вы же подчинены своему шефу. Беру назад свои слова.
— Но я сам выбрал свою дорогу. Я бросил полицию Лонг-Бича, поскольку здесь больше платят. Здесь я могу заработать деньги на лечение дочки. Я только и думал о том, как бы выправить ногу Ширрин. О чем я совсем не вспоминал, так это об обязанностях лейтенанта полиции. Но недолго, Камерон, я делал над собой усилие, закрывая глаза на всякие безобразия. Привычка взяла верх, и угрызения совести скоро совсем пропали.— Он повернул направо.— Вы не ошиблись, дело Фридмана было замято.
После короткой паузы Талбот продолжил:
— Мартин оттого и разбогател, что заботился о состоятельных горожанах Алма-Висты. Им не понравилось бы, что кто-то с такой легкостью сумел убрать с дороги