Мэрит быстро съела весь марципан. А коробочку с колечком спрятала. Это стало ей тайным сокровищем, с которым она никогда не расставалась.
Нет, Юнас Петтер и в самом деле не знал, что он сделал, подарив Мэрит коробочку. Потому что с тех пор она почти неотступно следовала за ним с упорным обожанием, которому Юнас Петтер не придавал большого значения. Правда, она никогда не заговаривала с ним, лишь держалась от него поблизости, и лицо её всякий раз расцветало улыбкой, когда он смотрел в её сторону. Мальчишки это заметили и стали его дразнить.
— Ха-ха, Мэрит влюбилась в Юнаса Петтера! — кричали они.
И тут Юнас Петтер разозлился. Но не на мальчишек — вот странно! А на Мэрит.
— Чё лыбишься? — сердито сказал он ей.
Тогда Мэрит смутилась, и улыбка исчезла с её лица. Но ненадолго. Когда в следующий раз Юнас Петтер снова взглянул на неё, лицо Мэрит выражало всё тот же восторг!
Однажды перед самым Рождеством учительница читала в классе сказки. Книга, которую она им читала, — о, это был чудесный сборник сказок! Со множеством красивых картинок!
— Посмотрите! — громко сказал вдруг Юнас Петтер. — Эта сказочная принцесса как две капли воды похожа на Мэрит!
Все в классе рассмеялись и тут же согласились с ним — да, правда, сказочная принцесса была очень похожа на Мэрит! И учительница тоже это заметила. А Мэрит покраснела, сидя за своей партой.
На перемене Юнас Петтер случайно оказался поблизости от Мэрит и чуточку лукаво сказал:
— Принцесса Мэрит!
Мэрит снова покраснела. А Юнас Петтер убежал заниматься более важными делами — бросать камешки в школьный флагшток и мериться силами с беззубым мальчишкой по имени Гарри.
Мэрит ещё долго после этого размышляла о том, что похожа на сказочную принцессу из книжки.
Время шло, и вот наконец наступила весна.
А когда наступает весна, в детей словно что-то вселяется.
«Мне кажется, дети стали совсем невменяемыми», — говорит каждый взрослый, когда оказывается, что его чада по весне ни единого дня не могут прийти домой вовремя. И взрослые правы. Дети становятся совершенно невменяемыми. Они живут какой-то удивительной жизнью, забыв о времени и о часах. Обычно это начинается в марте, когда тает снег. По дороге от школы до дома у детей появляется столько новых забав. Большие лужи на дорогах, которые можно так пробороздить ногами, что вода начинает кипеть и плескаться вокруг сапог. Иногда вода в лужах и канавах подёргивается тонким ледком, который обязательно надо разбить, чтобы слышен был громкий хруст. На всё это требуется время — взрослые должны понимать, а не шуметь, что обед остывает. В апреле становится ещё похлеще. На всех лугах бегут-шумят ручьи, кое-где образуются настоящие водопады, которые надо обследовать, чтобы узнать, можно ли через них прыгать. А иногда начинается такое веселье, когда кто-нибудь падает в воду и промокает насквозь. Потому что более или менее мокрыми в это благодатное время бывают все дети. Талая вода — какое счастье! — заливается в резиновые сапоги. Ну а уж если кто-нибудь шлёпнется в воду и весь вымокнет до нитки, тут уж начинается такое ликование, что детский смех разливается и журчит по всей округе так же бурно и весело, как весенние ручьи. А позднее, в мае, ну кто может вернуться вовремя к обеду и ужину?! Ведь тогда во всех крестьянских дворах, на всех хуторах рождаются ягнята и щенки, а на полях расцветают весенние первоцветы, и тёплое майское солнце ласково светит на всех «индейцев» и «бледнолицых», которые прячутся в кустах.
В тот год выдалась необычайно ранняя весна. Ах, как Мэрит было весело в эту её последнюю весну! Она следовала по пятам за Юнасом Петтером, как маленькая радостная собачонка. А Юнас Петтер попал в бурный водоворот — предводитель мальчишек, он лазал со своим отрядом по всем окрестным горам и холмам.
Восхождение на горы тоже является для детей необходимым занятием по весне. И однажды после обеда в мае весь класс, где учились Мэрит и Юнас Петтер, предпринял такую вылазку в горы. Конечно, горы — это слишком громко сказано. Их вылазка была не настоящим восхождением на вершины, а лишь скромной экскурсией по предгорьям, поросшим сосняком, которые возвышались позади школы. Но были здесь и ущелья, и крутые обрывы, и Юнас Петтер тут же окрестил эти предгорья Гималаями.
— Осторожней, господа, осторожней! — повторял он.
Но он не сказал, что и дамам тоже следует остерегаться.
А он должен был бы это сказать!
Наверху, на взгорье, лежал большущий камень.