Карл лениво вытянул ноги на ковер, поднял руку и принялся рассматривать свои тонкие длинные пальцы.
— Друг мой, в Англии, скажем, вам просто не поверили бы. Там куда охотнее прислушиваются к историям об эльфах и феях, нежели о вампирах…или о призраках, как и в северных германских землях. Почему бы вам не поведать об оборотне, почему именно вампир?..
Констан глубоко, сквозь зубы, вдохнул.
— Любезный брат, я понимаю ваш сарказм: такому высокоученому человеку, как вы, все наши деревенские вымыслы кажутся вздором…но вспомните притчу о том заучившемся мальчишке, наступившем на грабли!..[1]
Щеки Карла стали похожи на снег в свете зари: таким легким дуновением прикоснулся к ним румянец.
Отец не дал Карлу достойно ответить:
— Дети, не ссорьтесь! — взмолился он, вскинув дряхлую руку. — Не время. Карло, сынок, сдержи свой гнев, ведь Констан прав: вампир — не шутка…
Карл фыркнул.
— Итак, мы дружно решили, что нашей сестре угрожает вампир! Я бы лучше вызвал другого доктора, более знающего и менее суеверного, но, раз уж решено, что мы охотимся на вампира…
— Сынок, но укус на шее!
Карл скрипнул зубами и смолчал.
Черный дог повернул голову и внимательно поглядел на раздосадованного юношу: могу поклясться, что в глазах его застыла легкая насмешка, что-то вроде дружеского: „А, я же тебе говорил!“
И Карл почтительно наклонил голову:
— Простите, в следующий раз буду умнее…
Отец и муж просто-напросто окаменели от изумления, отнесши такие слова гордого баронета к себе, но я была почти уверена, что Карл не закончил фразу так, как следовало бы закончить. Он опустил обращение: „Мой Мастер“…
Кажется, с английского „мастер“ переводится как „хозяин“, „учитель“, „господин“?.. Это удивительные отношения и ученичества, и подчинения; и наставничества, и безраздельной власти… Людям не понять всей тонкой сложности связи между Мастером и его Творением, не перейдя грани Порога…
— Предполагаю, мы не допустим никакого „следующего раза“! — вспыхнул Констан.
— Простите за неудачное выражение, — склонил голову Карл. — Так что же вы предлагаете? Просто мне никогда не приходилось выслеживать такого зверя, как вампир…
— Вы полагаете, мне приходилось?..
— Ну, судя по вашему рвению…
— Судя по вашему здравомыслию, вы вовсе не волнуетесь за судьбу столь горячо любимой вами сестры!
— Судьба столь горячо любимой мною сестры, к сожалению, оказалась вверенной человеку, скорее склонному уверовать в черта на помеле, нежели в разумное объяснение случившегося с нею несчастья. И такая ситуация тревожит меня куда больше мифического вампира!
— Дети, дети! — вновь вмешался отец.
Оба одновременно посмотрели на него — и замолчали.
— Так что вы намереваетесь делать, сынок? — спросил отец Констана.
— Не оставлять ее ни на минуту, батюшка.
Карл фыркнул.
— Полагаю, такое внимание не всегда удобно для леди…
Констан вспыхнул:
— Не надо утрировать!
— Ах, упаси же меня господь, — Карл ерничал и не скрывал этого.
— Посмотрим, где будет ваш юмор, когда мы изловим кровопийцу. Хотите, я подарю вам его голову, как голову убитой нами недавно рыси?..
Мы с Карлом оба невольно рассмеялись. Я подмигнула брату:
— Ты примешь пари, Карло?..
Он ответил мне галантным полупоклоном:
— Отчего же нет, сестрица?.. Полагаю, это было бы забавно…только я в это ни на йоту не верю. Это пари мне не проиграть. Ни при каких обстоятельствах…
— Я вам ее подарю, с набитой чесноком пастью!..
Карл поморщился:
— Фу, какая гадость. Я, знаете ли, с детства не любил его резкую вонь…нельзя ли обойтись без этой кулинарной приправы в зубах бедолаги?..
Я уже не могла сдерживать смех.
— Констан, Констан, умоляю тебя, прекрати поддаваться на провокации брата!
— К сожалению, без чеснока нельзя. Все легенды утверждают, что, пронзив вампира осиновым колом точно в сердце, надо отделить у него голову и набить рот чесноком.
— Да вы эксперт, — смех Карла был мягким и глубоким, как теплая темнота августовской ночи. Коротким и тихим, как падение камня на влажный песок… — Уверяю вас, без чеснока вполне можно обойтись, вырезав сердце и отрезав голову. И, кстати, тело лучше всего сжечь…просто из милосердия.
— Не понимаю, при чем здесь милосердие, — пожал плечами Констан. — И о каком милосердии вообще может идти речь в данном случае. Но совет ваш, бесспорно, хорош, и тело мы сожжем…как вижу, Карл, вы все же знакомы с легендами о вампирах, и разбираетесь в методах борьбы с ними…как ни пытаетесь изображать из себя ни во что не верящего циника. Я рад, что вы все же решили помочь нам.
1
Имеется в виду широко известная в разных вариантах история о школяре, вернувшемся в родную деревню и, чтобы блеснуть своей ученостью, называвшем все окружающие предметы по латыни, у окружающих же мальчик спрашивал их местные названия. Однажды, наступив в темноте сеней на грабли так, что рукоятка стукнула его по лбу, незадачливый школяр воскликнул: «Ах, проклятые грабли!» — чем и выдал себя. Констан здесь намекает, что Карл всего лишь позер, и использует несчастье сестры, чтобы покрасоваться собственным здравомыслием и образованностью.