В лесу была девушка.
Хохочущая, психически неуравновешенная девушка. Неважно, как или почему она там оказалась, его страх был оправдан: ни один нормальный человек не объявил бы таким способом о своем присутствии. Правда, и понятие «нормальный» в последние годы стало более чем относительным, но все же этот язвительный смех вряд ли издавал психически здоровый человек. Девушка могла быть и безобидной, но лучше предположить обратное, пока не убедишься, что ошибся.
Ной просидел в абсолютной тишине еще какое-то время, возможно даже целый час.
Беспокойство усилилось.
Наконец, не в силах больше сидеть, он снял ботинки, поднялся со стула и медленно подкрался к окну возле двери. Ной не хотел, чтобы незнакомка услышала его шаги, если она успела подобраться к хижине. Выдохнув, он просунул пальцы между планками жалюзи и выглянул наружу.
На крыльце никого не было, и благодаря яркому лунному свету было видно, что поляна тоже пуста. Ной повертел головой из стороны в сторону, стараясь подробно разглядеть окружающую территорию. С ружьем в руках он обошел хижину, выглядывая из каждого окна, пока не убедился, что его посетительница не вышла из леса. Не было никого ни в саду за домом, ни возле колодца или поленницы. Он предположил, что гостья могла спрятаться за грудой дров, но решил не продолжать исследование. Осмотр окрестностей не выявил никаких признаков нависшей угрозы. Пока этого было достаточно.
Ной вернулся к стулу перед камином и снова сел.
Вскоре его веки начали смыкаться. Он еще какое-то время тщетно боролся с усталостью, но в конечном счете сдался, растянулся на полу и уснул, некрепко сжимая приклад ружья.
Открыв глаза, он с удивлением обнаружил, что проспал всю ночь. Лампа погасла, слабый утренний свет просачивался сквозь жалюзи, рассеивая полумрак гостиной. Лежа на боку, Ной уставился на входную дверь. В голове стоял туман, во рту пересохло так сильно, что он не мог сосредоточиться ни на чем другом. Только осознав, как долго он проспал, Ной резко сел и схватил ружье. Поднялся, быстро осмотрел хижину и выдохнул с облегчением, поняв, что за ночь внутрь никто не пробрался.
Со все еще бешено колотящимся сердцем, Ной сел, надел ботинки и отправился наружу.
На крыльце его ждала смеющаяся девушка.
6.
Ной успел переступить порог, когда заметил, что она сидит в его кресле-качалке. Он тут же обругал себя за глупость и беспечность, потому что забыл проверить территорию вокруг хижины перед тем, как ее покинуть. Эта глупая ошибка могла стоить ему жизни.
Однако у девушки не было оружия, если только она его не скрывала. Судя по росту и хрупкому телосложению, физической угрозы от нее тоже не могло исходить. Быстрый осмотр поляны подтвердил, что гостья была одна. Это не оправдывало его беспечности, но потрясение от того, что рядом с ним, после стольких лет, есть еще одна живая душа, быстро смыло горечь допущенной оплошности.
Гостья передвинула кресло к краю крыльца и медленно в нем раскачивалась. Хотя Ной не видел ее лица, он был почему-то уверен, что она очень молода. Ее идеально прямые длинные черные волосы, без единой седой пряди, спускались на хрупкие плечи. Время шло, а девушка продолжала раскачиваться, не обращая на него никакого внимания, хотя слышала скрип открывшейся позади нее двери и тяжелую поступь хозяина хижины.
Ной уже несколько минут молча смотрел на нее, но так и не смог избавиться от шока. Ему было трудно убедить себя, что она настоящая, и он продолжал думать, что девушка вот-вот исчезнет, станет полупрозрачной и растворится, словно призрак из старых фильмов. Но этого не происходило, и Ной нахмурился, когда его стало беспокоить какое-то смутное чувство.
У него округлились глаза.
Ее волосы... в них было что-то знакомое.
Ной покачал головой: «Нет. Этого не может быть».
С трудом сглотнув, он, замешкавшись на мгновение, с усилием выдавил одно-единственное, едва слышное слово:
— Обри?
Ответом стал короткий смешок. Один в один тот, что он слышал накануне вечером.
Собравшись с духом, Ной приблизился к девушке. Встав в паре футов справа, всмотрелся в ее лицо. Сердце бешено заколотилось, когда он понял, что оказался прав.
Его сестра наконец вернулась домой.
— Обри... Я...
Она покачала головой, глядя прямо перед собой и, судя по всему, не испытывая желания обратить взгляд на брата.
— Да, это я, твоя милая сестра. Удивлен?
Ной и представить себе не мог более значительного преуменьшения. Он не знал, что сказать, хотя догадывался, что вопрос, скорее всего, риторический.