— Вот как ты заговорил? Ага! Посмотри-ка сюда, — сказал Старостин и, как фокусник, ловкими толстыми пальцами подцепил из папки фотографии.
— Я это уже видел. Что тебя заинтересовало?
— Ну, старика мёртвого, мы разглядывать не будем. Зачем нам, ещё ночью не заснёшь! А вот эта хренотень как здесь оказалась? Что это — загадка на сообразительность для дебильных детей?
— Это обрывки бумаги. Очевидно, документы. Во всяком случае, печатали на машинке «Оливетти». Рядом с местом убийства утром рванула «закладка». Непрофессионально вскрыли тайник.
— А какое отношение они имеют к Карнаухову?
— Выясняем. У него в кабинете стоит старая «Оливетти». Старик явно был технологическим маразматиком. Наверное, последний из нас, кто компьютером не овладел. Будем искать.
— Ты ещё всю туалетную бумагу в окрестностях собери и приобщи к делу! Умеете же вы там дурью страдать.
— Дай же людям поработать, Иван! Дело «крутим» всего несколько часов.
— Яйца вы у себя в карманах крутите, а не дело! Ты хоть сам понял, что они тебе понаписали? Они же, паразиты, уже дело закрыли.
— Не понял?
— Ты сам-то материалы читал, Пинкертон? Время сопоставь. Не успели труп Карнаухова оприходовать, как какой-то отморозок на себя убийство взял. Не успели чернила на протоколе засохнуть, как он себя уже кончил прямо в кабинете следователя. Как, интересно, умудрился? Пальцы в розетку сунул, или в окно сиганул?
— Иван, он перьевую ручку себе в горло воткнул, — глухо произнёс Ларин.
— Однако! — Старостин, задумавшись, на секунду прищурился. — Отрадный факт. Если бы окно, или при попытке бегства, или запинали до смерти, я бы на твоих орлов подумал. А так… Садюги они, конечно, но не настолько, чтобы подследственным ручки в горло втыкать. Отрадно…
— Иван, у меня не институт благородных девиц, но и не гестапо, между прочим!
— То, что у тебя ни в зад, ни в Красную армию, я догадываюсь. Но дело, суки, закрыли грамотно.
— Почему закрыли? Следствие в самом разгаре. Совершенно очевидно, что работала группа. Допрашиваем охранника… Дали в розыск горничную, она пропала с места жительства. Что само по себе, согласись, подозрительно. Не исключено, что она и впустила киллера. Кто-то планировал, кто-то наводил, кто-то обеспечивал и прикрывал. Мы намерены вычислить всех.
— А как вяжется взрыв в подъезде?
— Если экспертиза подтвердит, что машинки, на которых печатался текст, идентичны, то можно выдвигать версию, что мотивом преступления было похищение документов. «Прокачаем» и эту версию.
— Ага! Пока ты качаешь версию, кто-то уже качает информацию из кабинета Карнаухова! Пока обрывки с бумажками в папках сличит, так поумнеет, что нам это кровью отрыгнется. Теперь ясно?!
Старостин не глядя вытащил из коробки папиросу. Курил исключительно папиросы, явно подражая одной известной персоне. Ларин завозился в кресле, пытаясь достать зажигалку. Старостин отмахнулся:
— Не семени. — Чиркнул своей зажигалкой. — Остынь, Денис, от тебя прикуривать можно. Красный, как рак. Давай-ка покурим и обкашляем это дело.
Ларин достал тёмно-красную пачку «Мор» и закурил. Знал, что вид элегантно-тонких коричневых сигарет, «подозрительно педерастичных», как однажды выразился Старостин, вызовет у того раздражение, на то и рассчитывал. Мстил. Мелко, пакостно, но мстил.
Старостин курил, смачно затягиваясь, пробивая горькую волну глубоко в лёгкие. Пускал дым через ноздри, кося прищуренные глаза на притихшего Ларина.
— Будя! — Старостин ткнул папиросой в пепельницу. — Теперь слушай, Денис. Я мужик русский, в гневе буйный, но отходчивый. Спокойно с тобой поговорю. Писанину эту, — он кивнул на папку, — можешь взять себе. Будет чем в нужнике на даче подтираться. Дело уходит в Службу охраны президента. И это меня очень тревожит.
— Как так? — Такого поворота Ларин не ожидал.
— А вот так! Первый когда-то, сам уже небось не помнит, подмахнул указульку, что по терактам в отношении президентской структуры работают только они. Карнаухов, земля ему пухом, входил в президентский совет. Не помню уже по чему… А, блин, по, мать его, экономическому развитию! Так что, повод налицо. Думаешь, Филатов упустит шанс сунуть рыло в мои дела?
Ларин задумался, уставившись взглядом на алый кончик сигареты.
— Своих оперов «на земле» у него нет, — словно рассуждая вслух, произнёс он. — Придётся воспользоваться моими. К следствию Генеральную он вряд ли станет подключать, но не взять в бригаду моих людей просто не сможет. Так или иначе, я буду в курсе расследования.