— Да всё дела, жить некогда, Стёпа. Как белка в колесе крутишься, а живёшь, как картошка — если зимой не сожрут, то весной непременно посадят.
«Чего он перепрыгнул? Вроде, действительно, пропал мужик. А какой был опер!» — с тоской подумал Седой, не глядя на Барабина.
— Вот такие дела, Мишань. Не лезь, сиди тихо, оно и легче будет. Не егози на старости лет. Рано нам с тобой на улицу вылетать, да и идти некуда.
Седой резко повернулся.
— Степан, не шути так! Если Рожухин в деле — то мне хана!
— Я не шучу, Миша, а нарушаю все инструкции и приказы по конторе от Дзержинского до наших дней, показывая тебе эти материалы. Потому что ты мне друг. И такой же дурак, как и я. А теперь иди, геройствуй. Я тебя предупредил. Естественно, этого разговора не было. Благородство, оно, — он кивнул на папку, — у нас боком выходит. Ступай, Мишаня, мне пора Ирке юбку задрать. Третий день баба без ласки ходит. Как начальник считаю своим долгом удовлетворить.
Выпроводив Седого и услав Ирину с папкой в хранилище, он стряхнул с себя пьяную расслабленность, быстро набрал номер.
— Барабин говорит. Тут забегал Петровский, вы его не знаете, он из отдела Рожухина. Да. Такие дела, не знаю как, но он зацепил концы акции в Выселках. Случайно вычислил основного фигуранта. Утверждает, что он сейчас в Москве. Хотя по учётам списан в расход. Такие дела… Вы просили держать дело на контроле, вот я и докладываю. Нет, Петровский, — по слогам продиктовал Барабин. — Да. Да. Хорошо, я понял.
Он положил трубку. Вольготно вытянул под столом толстые, как тумбы ноги. Предстояло ждать полчаса, он был уверен, не больше. Если он всё правильно рассчитал, а до этого правильно представил паутину разновеликих интересов, опутавших всех снизу доверху, этот звонок ему зачтётся.
Невидимая война против Ларина достигла предельного накала. Некие невидимые силы, сплочённые общим интересом, разыгрывали самый ходовой сценарий — «новый начальник не сработался с аппаратом».
«Кадровые», как они себя называли, по-своему были правы; порочная практика назначения на должность «главного чекиста» варяга из политической тусовки рано или поздно входила в противоречие с интересами самого специфичного из ведомств. Здесь никогда не терпели двурушников. Если не с нами, значит, против нас, так всю жизнь учили «кадровых», а понятия кастового братства и чувство исключительности надёжных и проверенных до седьмого колена, вдалбливались с первых дней вхождения неофита в систему «органов».
Через «кадровых» протягивали свой интерес «старые кадры»; в какие бездны уходил и х интерес, Барабин предпочитал не дознаваться, себе дороже. Но он был, этот интерес. Причём такой, что «старые кадры» сознательно склоняли ход событий к крайним мерам. Самый быстрый и надёжный способ устранить неподходящего — спалить его на лично проведённой и безнадёжно проваленной операции.
Дураку было ясно, Ларина сожрут, те или эти, но сожрут непременно. А потом придёт новый. Будет мести, как на Руси полагается, новой метлой. Куда направит невидимая рука эту метлу, Барабину было небезынтересно.
Но малая чистка, на своём веку он пережил их не одну, ещё полбеды. Не дай бог, грянет Большая Чистка! А всё шло именно к ней. Как чистят, вернее, зачищают «органы» наиболее острые факты в своей биографии, он подробно изучил по хранящимся под его надзором пожелтевшим архивным делам, и прекрасно знал, как рубят концы. Вместе с отягощёнными опасными знаниями головами.
Врут лукавые, говоря, что их контора — производство безотходное. Смотря, что считать отходами.
Грянет Чистка, спалят в одночасье и дела, и людей. Прах, так сказать, к праху. То, что реестры дел, предназначенных к забвению и людей, приговорённых к закланию, ведутся постоянно, он теперь не сомневался.
Весь вопрос, как стать нужным на все времена. Проблема личного бессмертия в рамках системы сводилась к максимальному удалению от грязной работы и вхождению в «тайный круг» хранителей духа Системы.
Первое условие Барабин выполнил. Если повезёт, выполнит и второе. Главное, соблюсти меру. «Тайный круг» хранит свои секреты надёжней и беспощаднее.
— Ого! — Барабин заворочался в кресле.
Снимая трубку, успел глянуть на часы. Не прошло и десяти минут.
«Припёрло, мужиков, не утерпели!» — сыто ухмыльнулся он.
— Барабин, слушаю вас! Понял. Выхожу немедленно!
Он достал из стола бутылочку с розовой жидкостью. Отхлебнул из горлышка. Тщательно прополоскал рот мятной водой. Сплюнул розовую пену в стакан.
Оперативная обстановка