-Что тебе не нравится? – не очень приятно купаться одетой и отползать вглубь, сидя на заду и чувствуя себя парикмахером-стилистом, не угодившим важному клиенту: волк уже залез в ручей по брюхо и останавливаться на этом явно не собирался.
Я осеклась: жёлтые глаза сверкнули, а старательно уложенная мною шерсть встала дыбом. За спиной мягко плеснуло. Волк немыслимо стремительным выпадом цапнул меня за шиворот, вышвырнул на берег и, не прекращая угрожающе ворчать, попятился сам.
Вытаращив глаза, я смотрела, как в том месте, где я от него „спасалась“, медленно опускается под воду сине-зелёная... Какой ужас! Вот уродливее и не придумаешь: зубы, как иглы во рту у Буратино, носа нет, морда как блин, глаза светятся жёлтым и раздвоенный, как у варана, язык.
Даже не знаю, как и назвать эту страшилу. Русалкой – язык не поворачивается.
Злобно зашипев сторону волка, оно нырнуло, мелькнув на прощание рачьим хвостом. Не отрывая от воды взгляда, мой - уже - спаситель выбрался на берег и, повернувшись ко мне, сел. Поза вышла донельзя директорской. Не хватало лишь очков, стола и пальцев – чтобы по нему побарабанить.
А я, между делом, прикидывала, не впасть ли мне в истерику. Обстоятельства располагают, и даже требуют.
Куда же меня занесла нелёгкая? Камни разговаривают, коты с дубами в Коперфильда играют, волки, русалки, и все сожрать норовят. Искоса взглянув на вышеупомянутого, я поправилась: конкретно этот меня есть, вроде бы, уже передумал, только сверлил взглядом школьного учителя, выразительно подняв бровь (ну и мимика!), что почему-то успокоило.
Из-за деревьев выглянуло солнце.
Сообразив, что, сидя в мокрой одежде, никогда не высохну, я начала стягивать куртку, а потом не менее мокрые кеды с носками.
Волк нервно фыркнул и уставился на меня вновь округлившимися глазами: видно, до меня ни одна жертва, дабы разнообразить культпрограмму, ужин стриптизом по собственной инициативе ещё не предваряла.
- Жуткие у вас русалки. Спасибо, - вежливость ещё никому не повредила, а мне в моём положении – так и вовсе. Потом, пораскинув мозгами - голос в голове звучал, как ни крути, мужской – я добавила: - Мог бы и отвернуться.
Практически сплюнув, Серый, а вернее, Чёрно-облезлый, исчез за кустами, на которые незамедлительно полетели блузка и штаны. Предусмотрительно положив рядом с собой пару увесистых булыжников, я быстро ополоснулась в прибрежной водичке и полезла назад на берег – сушиться.
Солнышко припекало, шмотки и я – сохли, а в голове царила полная неразбериха почти по Грибоедову. Что делать, как вернуться в родную деревню? Если в бункер назад залезть, то что-то не верилось в подобную лёгкость решения проблемы. По законам жанра, мне следовало какую-то задачу, из разряда невыполнимых, решить: туда, не знаю куда, пойти, лягушку поцеловать, принцессу спасти или шайтана, там, посрамить. На худой конец, свалиться на злого колдуна и прибить его домиком. В любом случае, всегда предполагался некий глобальный квест: читала я много и на память не жаловалась. С воображением тоже всегда был порядок, хотя, в настоящий момент, оно благополучно отказало. Если злокозненным колдуном случайно является наш председатель колхоза (пренеприятный тип, между прочим), то я готова была на всё согласиться – перекопать и прополоть колхозное поле, переловить всех пауков в окрестных кустах смородины и даже простить долг Пашке-алкоголику.
Стоп. Что-то меня куда-то не туда фантазия занесла. При чём тут Пашка? И вообще, где я? Столько раз читала придуманные истории о путешествиях между мирами, посмеиваясь про себя. Досмеялась.
Треск кустов вырвал меня из полудрёмы, заставив подскочить на месте. Выломившись на берег ручья, как мамонт из джунглей, волк наткнулся взглядом на замершую в позе „Атлет, метающий диск“ меня в одном нижнем белье и булыжником в руке, и затормозил всеми четырьмя лапами, изрядно пропахав когтями скудную растительность. Я с облегчением бросила камень и торопливо натянула полусырую одежду. Волк наблюдал, склонив голову. Могу поклясться, что в жёлтых глазах играли весёлые искорки. Но сказать – ничего не сказал и даже вслух не подумал, а, дождавшись, пока я полностью оденусь, нырнул назад в кусты, показывая дорогу.
- Жива,- прокомментировал барсук, сидя возле камня в платочке.
- Угу, – я присела рядом и кивнула на волка. – У него хорошие манеры, даром, что кожа да кости и характер мерзкий.
Предмет обсуждения предупреждающе зарычал. Вот кто не терпит конструктивной критики.
- Неужели с дичью так туго, что на девиц охотиться приходится?- не особо впечатлившись, хихикнула я. Хотел бы вправду съесть – съел бы раньше, – Вот откормить его, витаминов побольше, к ветеринару, причесать - такой красавец получится – хоть на выставку за медалью.