— Не могли бы вы уделить мне еще пару минут, мадам?
Лили Маргрейв тотчас удалилась, а леди Эстуэлл выжидательно посмотрела на маленького сыщика.
— В тот вечер вы последней видели сэра Рубена живым?
Леди Эстуэлл кивнула и поспешно поднесла к глазам платок с черной каймой.
— О, не волнуйтесь, прошу вас, не надо.
— Стараюсь, мосье Пуаро, но это выше моих сил.
— С моей стороны было чудовищной бестактностью затевать этот разговор.
— Нет-нет, продолжайте. О чем вы хотели спросить?
— Насколько я понимаю, когда вы поднялись в Башню и сэр Рубен отпустил мистера Трефюзиса, было около одиннадцати. Верно?
— Верно. Около одиннадцати.
— И как долго вы пробыли в кабинете?
— Я ушла к себе без четверти двенадцать; помнится, я взглянула на часы.
— Леди Эстуэлл, не могли бы вы рассказать мне, о чем вы беседовали с мужем?
Вместо ответа леди Эстуэлл бессильно опустилась на диван и, потеряв всякое самообладание, заплакала навзрыд.
— Мы по… по… повздорили, — всхлипывала она.
— Из-за чего же? — почти нежным голосом поинтересовался Пуаро.
— И… и… из-за всего сразу. В-все началось с Л-лили.
Рубен ее невзлюбил — ни с того ни с сего — сказал, будто она рылась в его бумагах. Он требовал, чтобы я дала ей расчет, но я сказала, что она чудесная девушка и этого он от меня не дождется. А он… он начал на меня орать, а я этого не выношу, ну, я и сказала ему все, что я о нем думала… ну, не то чтобы я это думала на самом деле, мосье Пуаро… А он сказал, что вытащил меня из трущоб, женившись на мне… А я ему на это… Да какое это сейчас имеет значение? Никогда себе не прощу. Вы же знаете, как это бывает, мосье Пуаро. Я всегда считала, что после грозы воздух становится чище, и вот… Ну кто мог знать, что в тот же вечер его убьют? Бедный Рубен…
Пуаро сочувственно внимал ее излияниям.
— Я расстроил вас, — произнес он наконец, — и прошу меня простить. А теперь давайте поговорим без эмоций.
Вы по-прежнему считаете, что вашего мужа убил мистер Трефюзис?
— Женская интуиция, мосье Пуаро, — гордо выпрямилась леди Эстуэлл, меня еще никогда не подводила.
— Разумеется, разумеется. Но когда он это сделал?
— Когда? После того, как я ушла, естественно.
— Вы ушли от сэра Рубена без четверти двенадцать.
Без пяти двенадцать появился мистер Леверсон. Вы хотите сказать, что за эти десять минут секретарь пробрался из своей спальни в Башню и убил сэра Рубена?
— Во всяком случае, это не исключено.
— Как многое другое. Да, убийство могло произойти в эти десять минут. Но — произошло ли?
— Он-то сам уверяет, что спал без задних ног, — пожала плечами леди Эстуэлл, — да кто же ему поверит?
— Но ведь никто не видел, чтобы он поднимался в кабинет, — напомнил Пуаро.
— Ну и что! Все спали, потому никто и не видел! — торжествующе отозвалась леди Эстуэлл.
— Как знать, — пробормотал себе под нос Пуаро. — Eh bien, — продолжил он после паузы, — желаю вам доброй ночи, леди Эстуэлл.
4
Джордж аккуратно поставил поднос с утренним кофе у постели хозяина.
— В интересующий вас вечер, сэр, мисс Маргрейв была в платье из светло-зеленого шифона.
— Благодарю вас, Джордж. На вас всегда можно положиться.
— Мисс Маргрейв прислуживает младшая горничная, сэр. Ее зовут Гледис.
— Спасибо, Джордж. Вам просто цены нет.
— Вы преувеличиваете, сэр.
— Чудесное утро, — произнес, глядя в окно, Пуаро, — но, похоже, никто не собирается вставать. Думаю, дорогой мой Джордж, Башня будет в нашем полном распоряжении для небольшого эксперимента.
— Я вам понадоблюсь, сэр?
— Не беспокойтесь, — заверил Пуаро, — эксперимент абсолютно безболезнен.
Когда они вошли в Башню, шторы там были по-прежнему задернуты. Джордж уже взялся за шнур, но его остановил Пуаро.
— Оставим все как есть. Зажгите только настольную лампу.
Верный слуга повиновался.
— Теперь, дорогой мой Джордж, сядьте на этот стул.
Сделайте вид, что пишете. Tres bien.[15] Теперь я хватаю палицу, подкрадываюсь к вам сзади и бью вас по голове.
— Да, сэр, — подтвердил Джордж.
— Да, но после удара вы уже не должны писать, — уточнил Пуаро. — Сами понимаете, я не могу довести наш эксперимент до конца. Тем не менее мы должны соблюсти максимум правдоподобия. Я вроде бы бью вас по голове, и вы падаете замертво, вот так. Руки у вас расслаблены, тело обмякло. Позвольте я покажу вам нужную позу. Да нет же, не напрягайте мускулы! Джордж, — с тяжелым вздохом сказал, наконец, Пуаро, — вы замечательно гладите брюки, но воображение у вас отсутствует начисто. Вставайте. Давайте я.
И Пуаро в свою очередь уселся за письменный стол.
— Я пишу, — возвестил он. — Я весь поглощен этим. Вы хватаете палицу, подкрадываетесь ко мне сзади и бьете по голове. Трах! Перо выпадает, я падаю вперед, но не очень далеко — ведь стул низкий, а стол высокий, да, и падаю я на руки. Будьте так любезны, Джордж, вернуться к двери и, стоя там, сказать мне, что вы видите.
— Гм-м…
— Да, Джордж?
— Я вижу вас, сэр, сидящим за столом.
— Сидящим за столом?
— Отсюда не так уж хорошо видно, сэр, — пояснил Джордж, — далековато, да и лампа сильно затенена. Позвольте, я зажгу верхний свет, сэр?
Рука Джорджа потянулась к выключателю.
— Никоим образом, — резко оборвал его Пуаро. — Обойдемся тем, что есть. Значит, я склонился над столом, вы стоите у двери. Теперь подходите, Джордж, подходите и положите мне руку на плечо.
Джордж повиновался.
— Обопритесь слегка на меня, Джордж, вы не вполне твердо держитесь на ногах. Ага! Voila![16]
Обмякшее тело Эркюля Пуаро мастерски сползло вбок.
— Я сваливаюсь на пол, вот так! — откомментировал он. — Мои предположения оправдались. А теперь нам предстоит заняться еще более важным делом.
— Неужто, сэр?
— Ну да. Мне необходимо как следует позавтракать. — Он от души рассмеялся собственной шутке. — Ни при каких обстоятельствах не следует забывать о желудке.
Джордж неодобрительно промолчал, а Пуаро, весело посмеиваясь, направился вниз по лестнице. Он был доволен, все складывалось как нельзя лучше.
После завтрака Пуаро познакомился с Гледис, младшей горничной. Его весьма интересовало, что она может сообщить о случившейся в их доме трагедии. Гледис сочувствовала Чарлзу, хотя и не сомневалась в его виновности.
— Бедный молодой джентльмен, сэр, каково-то ему сейчас… Он ведь тогда не в себе был…
— Они должны были ладить с мисс Маргрейв, — предположил Пуаро, — ведь они были почти сверстниками.
— Куда там, мисс Лили на него свысока смотрела, — покачала головой Гледис. — Всякие там шуры-муры — ни-ни.
— А ему она нравилась?
— Так, между прочим пытался ухаживать, но — ничего серьезного, сэр. Вот мистер Виктор, он-то точно от нее без ума, — хихикнула Гледис.
— Ah vraiment![17]
— И еще как! — снова захихикала Гледис. — Он в нее с первого взгляда втюрился. Мисс Лили, она же и впрямь как лилия, верно, сэр? Высокая, с такими чудными золотистыми волосами!
— Ей бы пошло зеленое вечернее платье, — промурлыкал Пуаро. — Есть такой оттенок зеленого…
— Так есть у нее зеленое платье, сэр, — заверила Гледис. — Сейчас, конечно, она его не наденет, потому как траур, но в тот вечер, как сэр Рубен погиб, она как раз в нем была.
— Причем ей подошел бы не темно-зеленый, а светлый, — предположил Пуаро.
— Оно и есть светло-зеленое, сэр. Погодите минутку, я вам его принесу, посмотрите. Мисс Лили как раз собак выгуливать пошла.
Пуаро кивнул. Он знал об этом не хуже Гледис. Он специально отправился на поиски горничной только после того, как убедился, что Лили в доме нет. Гледис убежала и вскоре вернулась с зеленым вечерним платьем на плечиках.