Все вокруг начали принюхиваться, поворачивая лица в сторону Клода и девушек. Он попытался приказать живучке Леоны перестать пахнуть, но она на его приказ никак не отреагировала. Решив, что для послушания ее нужно подкормить, он влил в вонючку немного силы, но только добился этим усиления запаха.
— Что ты делаешь? — взвизгнула девушка. — Я сейчас задохнусь!
— Ничего не получается! — сердито сказал он. — Говорил же, что я этим еще не занимался! Ладно, любое из этих существ можно перекормить силой, и оно лопнет. Сейчас я так и сделаю.
Он влил в Живучку раз в десять больше той силы, от которой у него разрывались грачи, но извивающийся клубок только раздулся в несколько раз и обдал их такой волной запаха, что у Клода перехватило дух и из глаз брызнули слезы. Вокруг послышались крики танцующих, а оркестр стал играть вразнобой и затих. Уже почти ничего не видя, Клод ударил в сторону Леоны магией, надеясь, что это добьет тварь. Из зала его вытащила Хельга. Она на ощупь двигалась вдоль стены, чтобы не столкнуться с мечущимися гостями и разбегающимися музыкантами. Сначала в соседний зал пришла ослабленная расстоянием волна запаха, а потом в него стали с воплями забегать любители танцев и оркестранты. Запах с каждой минутой становился все сильнее, поэтому из второго зала все тоже сбежали.
— Ты что наделал? — вцепилась в Клода Мануэла. — Совсем спятил? И где Леона?
— Должна лежать там, — ответила Хельга, показывая рукой в направлении арки входа.
— Ну от тебя и запах! — поморщилась Мануэла. — Клод, немедленно прекрати это безобразие!
— Если бы я знал, как это сделать! — ответил он. — Не мешайте, попробую связаться с Дербом.
Демон отозвался сразу.
— Чувствую, что у тебя что-то стряслось, — сказал он. — Нужна помощь?
— Пока только советом, — сказал Клод. — Тебе моя сестра говорила о своих живучках и запахе?
— Был такой разговор, — ответил он. — Но я ей посоветовал с этими паразитами не связываться. Пока они слабые, готовы и пахнуть, и делать многое другое, а как в них вольешь больше силы, перестают слушаться, а прибить их не так легко.
— У меня как раз такой случай, — пояснил юноша. — Получил запах, но, видимо, перекормил, потому что перестали слушаться. Попробовал убить, но завоняло так, что еле удалось удрать. А Леона, к которой я прикрепил эту тварь, лежит без сознания, и к ней нельзя подойти. А я уже боюсь бить магией. Вдруг она и ее сожрет!
— Магию не применяй! — предупредил Дерб. — Одной силой ты их не убьешь, просто будут сильнее вонять. Можно к себе применить заклинание, которое вообще не даст чувствовать запахи.
— Я такого не знаю, — сказал Клод. — Предложи что-нибудь другое, только быстрее, а то уже бегут и из третьего зала!
— Я тебе на таком расстоянии ни одного заклинания не покажу, — сказал демон. — Придется тебе поступить по-другому. Возьми какую-нибудь плотную ткань, хорошенько смочи и сложи в несколько раз. Завяжи лицо и не будешь чувствовать запаха. Может еще действовать на глаза, но на улице не должно так сильно вонять.
— И что дальше? — не понял Клод.
— А что может быть дальше? Вытаскиваешь Леону и тащишь ее домой. В дом ты ее, конечно, не занесешь, но можно во дворе повесить гамак или вынести на улицу ее кровать. Придется ей несколько дней потерпеть. Да, ей нужно сделать такую же повязку.
— А остальные? — упавшим голосом спросил юноша, которому стало нехорошо, как только он представил поход через столицу с Леоной на руках и разбегающихся от них жителей.
— Что остальные? — не понял Дерб. — Тоже воняют? Ах, ты о гостях… Если уберешь источник запаха, и откроют все окна, до завтра должно выветриться. Запах хоть приятный?
— Барон, это нечто! — сказала подошедшая графиня Тибур. — Чего у меня только на приемах не было, но вы всех перещеголяли! Я правильно поняла, что это не магия, а настоящий запах?
— Вонь, а не запах, — смеясь, сказал подошедший вслед за ней барон Бекер. — Надо называть вещи своими именами.
— Магии здесь почти нет, а запах настоящий, — угрюмо сказал Клод. — Извините, за испорченный прием, но я хотел как лучше. Прикажите, чтобы мне дали мокрую ткань, которой можно замотать лицо. Я вынесу Леону, а вы потом проветрите помещения.
— Ты специально издеваешься над бедной девушкой? — с возмущением сказала ему Мануэла. — То она у тебя была крысой, а теперь провоняла три зала?
— Она пристала ко мне с запахом, а я предупреждал, что раньше этим не занимался. Мне ее, между прочим, придется нести на руках через полгорода, потому что лошадям морды не замотаешь!
— Ты ее уже однажды носил в Альфере! — сказала Мануэла. — Господи! Это и на улицах будет так вонять?
— Меньше, — ответил Клод. — Сильно воняет только в помещениях. Поэтому ей пока придется пожить в парке.
— А Хельга! Ее тоже в парк?
— От нее только пахнет, — возразил юноша. — Откроем окно. Да, совсем забыл: для Леоны нужна такая же ткань.
Через несколько минут он с замотанным лицом вошел в зал для танцев, подошел к лежавшей без сознания девушке и взял ее на руки. Запах пробивался через ткань, но был уже терпимый. Клод вынес Леону из дома Хайке, опустил на тротуар и завязал ей лицо мокрой тканью. После этого он опять взял ее на руки, вышел на середину улицы и пошел вслед за экипажем, на котором ехали Мануэла с Хельгой. Наемники двигались вслед за ним, стараясь не приближаться слишком близко. На улице уже так не воняло, но сильный аромат, исходящий от летевшей за девушкой твари, никого не оставил равнодушным. Люди не разбегались, наоборот, многие долго шли следом за несущим девушку парнем, вдыхая исходящий от них приятный и возбуждающий запах. Следовало ожидать, что сегодняшней ночью многие из них будут выполнять свои супружеские обязанности с особым рвением. Когда Клод наконец вошел в ворота особняка, он с радостью увидел, что живучка стала в два раза меньше. Она не хотела выполнять новые команды, но не могла прекратить источать запах, а на это уходило много полученной от него силы. Леона пришла в себя на полпути к особняку и тихо плакала на его руках, не делая попытки вырваться и не требуя объяснений. Только появился луч света в ее беспросветной жизни, и теперь все перечеркнуто навсегда! Для чего жить? Ей поставили кровать на веранде, и Хельга, тоже с замотанным тканью лицом, помогла девушке переодеться и уложила ее в кровать. Ни в этот день, ни на следующий Леона не смогла притронуться к пище, только несколько раз с трудом пила воду. На третий день запах как-то резко уменьшился, а потом и вовсе исчез.
На второй день после приема с Клодом сначала связалась сестра, а потом то же самое сделал Анри.
— Клод, — сердито сказала Алина. — Ты что творишь? Девушки узнали, что ты мой брат и теперь не дают мне прохода! Приведи да познакомь! Во дворце все только и говорят о твоей выходке, а Грас сказал, что это основная тема всех разговоров и в городе!
— А кто мне подсунул свою живучку? — возразил он. — Это, случайно, была не ты?
— Ну я, — признала она. — Ну и что? Ты готов без проверки применять все, о чем от кого-нибудь услышишь? Ты же знал, что я с ними почти не занималась! Бедная, Леона! Я бы на ее месте тебя возненавидела. В любви отказал, а потом превратил сначала в крысу, а потом в вонючку! И как ей теперь выходить на люди?
— Ты все сказала? — спросил он. — Считай, что я тебя выслушал.
— Еще не все, — остановила она брата. — Я хотела вас навестить и сказала об этом Грасу, так он заявил, что поедем вместе. Он что-то для тебя подобрал и хотел об этом поговорить. Только мы приедем сразу после того, как у Леоны все пройдет.
С Анри разговор был еще короче.
— Барон, скажите, что с графиней? Ее еще нельзя навестить?
— А вы хотите? — спросил Клод. — Она, бедняжка, уверена, что вы в ее сторону больше не посмотрите.
— Почему? — спросил Анри. — Из-за вашей ошибки? Она-то в чем виновата? Это мне после моего конфуза стыдно ей смотреть в глаза.
— Я ей скажу о вашем желании, — пообещал Клод. — А посещать ее рано, нужно еще выждать день или два.
Вскоре после этого он подошел к Леоне. Девушка тогда лежала в кровати с замотанным лицом.