«Да, сэр».
«Слышишь, Шейд? „Да, сэр“ – и не меньше. Мне нравится эта девчонка». Улыбка снова появилась, словно фокус, ловкость рук. То исчезла, то снова появилась. Он повернулся ко мне. «Как тебя зовут, малыш?»
«Чарли», — сказал я. «Чарли Фокс».
Он протянул руку — ту, в которой не было «Беретты». «Дариус Ороско».
Я пробормотал что-то подходящее, когда он отпустил меня, потеряв интерес. Теперь его внимание было приковано к дочери и зятю.
Хотя связь между законом и человеком, чью руку я только что пожал, была, мягко говоря, слабой. Многое вдруг прояснилось, во-первых, почему Хелена так не хотела, чтобы её душила охрана. Во-вторых, когда я в следующий раз столкнусь лицом к лицу с Конрадом Эппсом, именно ему достанется удар в живот.
Было несколько важных моментов, о которых он забыл упомянуть, когда поручал мне это задание. Не последним из них был тот факт, что женщина, которую я должен был защищать, была единственной дочерью «крёстного отца» мафии Восточного побережья.
OceanofPDF.com
23
«МОЯ МАТЬ БЫЛА ШЛЮХОЙ», — сказала Хелена.
"Прошу прощения?"
«Это имя, Чарли, а не профессия. ХОЭР».
«А, как в банке?»
«Именно». Хелена, казалось, была прекрасно знакома с лондонским частным банковским домом, одним из старейших в мире. «Название, кажется, означает «человек с седыми волосами». В любом случае, богатая старинная семья во всём, кроме денег. Она никогда не скрывала, что вышла замуж за моего отца ради роскошной жизни».
«Есть вещи и похуже».
«Может быть, но вы понятия не имеете, каково мне было расти», — сказала она. «Как в тюрьме, только хуже».
«Хуже, чем?» — спросил я.
Хелена бросила на меня острый взгляд, но я намеренно говорил без интонаций. Я не осуждал её. Мне просто было любопытно узнать её мнение о воспитании, которое было более привилегированным и роскошным, чем большинство людей могут себе представить.
Мы выехали верхом. Хелена ехала на паломино-кобыле Санрайз, которая, похоже, была любимицей. Я же был на дергающейся серой в яблоках.
Англо-арабский мерин по кличке Зут шарахался и уклонялся от каждого шороха листьев, фыркая и выпучивая глаза.
В конце концов Хелена сказала: «Потому что… если ты попадаешь в тюрьму, ты понимаешь, за что ты это заслужил».
«В большинстве случаев», — согласился я.
Мы дошли до металлических ворот поперек тропы, и Хелена остановилась.
«Ладно, в большинстве случаев , но ты также знаешь, когда тебя, скорее всего, освободят». Она коротко рассмеялась, достаточно резко, чтобы уши пегой лошади задергались, оценивая её настроение. «А я? Мне дали пожизненное без права на условно-досрочное освобождение».
Я подтолкнул Зута к воротам, чтобы дотянуться до щеколды. Когда она с грохотом открылась, мерин метнулся в сторону, раздувая ноздри. Я старался не обращать внимания на его истерику и на Хелену.
Мы проехали. Зут решил, что ворота превратились в жуткого монстра, и мне пришлось наполовину уговаривать, наполовину заставлять его подъехать достаточно близко, чтобы закрыть их. Всё это заняло больше времени, чем требовалось. Хелена сидела и без всякого нетерпения наблюдала за битвой. Полагаю, это давало ей больше времени на раздумья.
Когда я снова подошла к ней, она сказала: «У моих родителей была ещё одна дочь до меня. Она умерла в младенчестве. Ни причины, ни объяснения. Была один день, а на следующий день её уже нет. Смерть в колыбели — так это называют в Англии?»
«Смерть в колыбели, но, думаю, это одно и то же», — сказал я. «Извините».
«Мне сказали, что такое случается», — пожала она плечами. «У совершенно здоровых детей.
Дело в том, что, когда я появилась, они стали чрезмерно опекать меня».
Я подумал о своём брате-близнеце, который не дожил до положенного срока, и о том, что, как мне казалось, отец постоянно разочаровывался из-за того, что родился не тот ребёнок. «Возможно, это вполне понятная реакция?»
« Чрезмерная реакция», — резко ответила она. «Тебя там не было . За тобой не наблюдали круглосуточно, даже когда ты спал. Особенно когда ты спал».
«Нет, не читал», — согласился я. Я отказался играть в игру «кому хуже».
История каждого человека плоха как никогда, и ее ни с чем не сравнить.
«После этого они будут сходить с ума от каждого моего кашля или чихания, и упаси нас Господь позволить мне пойти на какой-либо риск ».
И все же ей явно разрешали — и даже поощряли — ездить верхом.
Что-то, что несло в себе опасность, из-за чего люди получали серьёзные травмы и погибали. Когда я указал ей на это, она покачала головой.
«К десяти годам я уже занимался выездкой, но не скакал по пересеченной местности и не перепрыгивал ничего, кроме самых маленьких ограждений».