Руки Угоччоне сжались, рот открылся и закрылся. Он искоса взглянул на Кинкейда. Затем выдавил улыбку, хотя глаза его были прикрыты. «Кто я такой, чтобы спорить с Ла…» bella signora ?”
Он провёл нас в каменный клуатр, а затем через два высоких французских окна, распахнутых в неподвижном воздухе. Когда мы вошли следом за ним, я понял, что окна были открыты не для того, чтобы выветрить старое здание от дневной жары, а для того, чтобы тепло проникало сквозь толстые каменные стены. Воздух внутри был мягким и прохладным, без лёгкого металлического привкуса кондиционера.
Угоччоне повёл нас вверх по великолепной каменной лестнице и через открытую площадку. Было так и тянет поглазеть на сводчатые потолки, под которыми мы проходили, но мне удалось сосредоточиться – и на работе – и на своих мыслях.
Даже несмотря на то, что половина их богато украшенных работ отсутствовала, а штукатурка местами была залатана новыми пустыми участками, а местами всё ещё свисала полосками конского волоса и щепками, это было потрясающее здание. Я подумал, что его восстановление – дело, на которое может уйти вся жизнь.
Я вспомнил заявление Угоччоне о том, что работа будет завершена в течение ближайших двенадцати месяцев или даже раньше, и задался вопросом, сколько денег он вкладывает в этот проект.
Мы прошли через открытую арку на лоджию, тянущуюся вдоль верхнего этажа, выходящую в центральный двор. Я осмотрел линии крыш и тёмные тени, скрывающиеся за открытыми окнами, но ничего не вызвало у меня излишней тревоги.
Проходя по двору, я взглянул вниз и увидел ту же кучу строительного мусора, которую заметил с воздуха. Рабочие сновали туда-сюда, неся инструменты, чертежи или доски. Среди них встречались охранники в очках и с автоматами. Казалось, это слишком для человека, живущего на его собственном острове. Чего он ожидал от рабочих…
Удрать с серебром? Я поймал взгляд Шаде, но он ничего мне не дал взамен.
Угоччоне шёл вперёд быстрым, целеустремлённым шагом. Он распахнул ещё одну дверь и вошёл. Все его движения были полны эффектности, словно фокусник, пытающийся отвлечь внимание от происходящего за кулисами трюка. Это не помогло мне расслабиться.
Мы последовали за ним в комнату, достаточно просторную, чтобы играть в баскетбол, в том числе благодаря высоте потолка. В центре стоял большой стол, окружённый стульями с высокими спинками, который больше подходил для зала заседаний, чем для столовой.
Либо это, либо какой-то тайный орден иллюминатов. Старинный письменный стол стоял наклонно в углу, напротив ряда окон, выходящих на юг, на озеро. Это была впечатляющая комната для кабинета, но с таким видом кто вообще будет работать?
Угоччоне указал на стол заседаний и быстро переговорил с одним из своих сотрудников на итальянском. Тот кивнул и вышел, закрыв за собой двери.
«Пожалуйста, садитесь», — сказал Угоччоне. «Сейчас принесут закуски».
Угоччоне занял место во главе стола, явно решив задать тон этой встрече. Кинкейд спокойно отодвинул стул для Хелены на полпути к столу, а сам сел рядом с ней. Миссис Хидлс расположилась по другую сторону от него. Угоччоне помедлил, затем отодвинул стул и пересел так, чтобы оказаться напротив них троих. Остальные замерли в молчании.
Мы с Шаде стояли у Кинкейдов, Лопес стоял у входа, а ребята Угоччоне — за ним. Я почти слышал музыку из « High Noon» на заднем плане.
«Итак, Эрико , пожалуйста, мой друг , что происходит?»
Кинкейд положил руки на стол, пальцы, по-видимому, расслабились. Я добавил его в мысленный список людей, с которыми никогда не стоит играть в покер.
«Как долго мы уже ведем бизнес вместе?» — спросил он тоном, который был настолько мягким, что сам по себе звучал пугающе.
Угоччоне, казалось, обдумывал каждый ответ, прежде чем заговорить.
Осторожный человек, чья профессия требовала от него многого.
«Ты и я лично? Недолго. Несколько лет».
Тут вмешалась Хелена: «Но вы же имели дело с моей семьей...
«Сначала мой отец, а теперь мой муж — уже более десяти лет», — сказала она.
«Может быть, ближе к двум».
«Да, конечно, это так. Для меня большая честь сообщить, что мы с Дариусом, вашим отцом, уже много лет… соратники». Его взгляд метнулся между мужем и женой. «Признаюсь, мне немного… неловко обсуждать наши деловые отношения перед публикой», — признался он с, возможно, скорее обезоруживающей откровенностью, чем пренебрежением.
«Если бы я не доверял своим людям, их бы здесь не было», — сказал Кинкейд.
Угоччоне искоса взглянул на Элену. «Уверяю вас, дело не в доверии, — сказал он. — А в том, чтобы не допустить попадания определённых лиц на линию огня,