Я шёл медленно, словно нехотя. Скорее, я пытался дать Хелене шанс отскочить, а остальным – пробиться.
Когда я подошел поближе, все еще держа руки в вытянутой руке, парень с автоматом сказал: «Ладно, давай».
Мне не нужно было объяснять, с кем он разговаривает. Я шагнул в сторону, на линию огня РПГ. Мужчина двинулся влево, чтобы открыть прямой доступ к цели. Я повторил его движение. Он начал ругаться на языке, которого я не понимал, но понимать было и не нужно.
Экипаж «Сикорского» понял намёк. Я услышал, как двери с грохотом распахнулись, когда они выпрыгнули из самолёта и, спотыкаясь, побежали к опушке леса.
Человек с М4 уклонился вперёд и ударил меня прикладом. Я был слишком сосредоточен на РПГ, чтобы как-то эффективно обороняться. Удар пришёлся мне в челюсть и заставил меня перевернуться, а в глазах поплыли звёзды.
Как только я отошёл от него, парень с РПГ выстрелил. Я почувствовал, как меня пронзила вспышка пороховых газов. Секундой позже «Сикорский» взорвался с оглушительным грохотом, и огненный шар взмыл над деревьями, окутав чистое голубое небо чёрным дымом.
OceanofPDF.com
34
Двое мужчин связали мне руки за спиной и надели капюшон. Я действовал так, как, как я надеялся, действовала бы Хелена: испуганно, но достойно.
Меня быстро отвезли с места горящего «Сикорского» к какой-то небольшой машине поблизости. Мы проехали совсем немного — остров был слишком узким, чтобы далеко уехать, если только не наматывать круги. Я неловко спотыкался, когда меня тащили по камням и гальке, а затем бросили на дно лодки. Поездка по озеру была настолько шумной и резкой, что я решил, будто она быстрая. Я всё ещё слышал выстрелы, которые становились всё глуше по мере того, как остров оставался позади.
Я попытался задать классический вопрос: «Куда вы меня везем?», но только потому, что этого ожидали. За это я получил прикладом М4 по почкам. После этого я замолчал.
Добраться до берега озера не составило труда. Остров находился к северо-восточному углу озера Тразимено, но я понятия не имел, где мы приземлились. К двум мужчинам присоединились ещё несколько. Меня пересадили на заднее сиденье другой машины, на этот раз большего размера и более роскошной. Я учуял запах освежителя воздуха или шампуня для ковров – лёгкий химический запах, который витает в арендованных машинах, только что сданных в паркинг. Я надеялся, что это не помешает мне собирать улики, указывающие на то, где я был.
Двигатель взревел. Это было что-то мощное и тихое. Я догадался, что это лимузин, судя по пространству между передними и задними сиденьями. Меня повалили на пол и прижали к рёбрам что-то вроде ствола автомата, чтобы удержать.
Как только мы выдвинулись, один из мужчин позвонил. Он набрал сохранённый номер и, говоря по-английски с сильным акцентом, сказал: «Мы забрали посылку. Встретимся, как и договаривались».
Кроме этого, никто из них не разговаривал ни друг с другом, ни со мной.
Я лежал, наполовину опираясь на заднее сиденье, наполовину на полу, и сосредоточился на том, чтобы дышать ровно, пытаясь расслабиться и быть терпеливым. Когда я зарабатывал на жизнь преподаванием самообороны, я постоянно напоминал своим ученикам, что ни в коем случае нельзя допускать обездвиживания и переноса с места похищения в другое место по выбору нападавших. Риск удваивался, если они позволяли этому случиться. Я говорил им делать всё возможное, чтобы сопротивляться, привлекать внимание, освобождаться. И всё же я нарушал все свои собственные правила.
Но чем дальше мы уезжали от острова, тем дальше они уезжали от Елены, а защита моего принципала была моей главной — моей единственной —
приоритет.
С тем, что будет дальше, я разберусь, когда придется.
Я не слишком беспокоился о стяжках. Они были тугими, но мне не грозила потеря чувствительности рук, если только я не буду сопротивляться. Я знал, что смогу освободиться, когда понадобится. Пока не было смысла, ведь всё, что они сделают, – это наденут на меня наручники, с которыми я, возможно, не справлюсь.
И всё же я чувствовал, как пот пропитывает рубашку, стекает между лопаток и по поясу. Сердце колотилось так, что кровь стучала в ушах. Попытка рационализировать опасность — это одно.
Игнорировать их воздействие на мое подсознание — совсем другое.
Осознание этого привело меня в ярость, но я зацепился за это, будучи благодарен.
Мы проехали некоторое расстояние по дорогам, от медленных и извилистых до длинных открытых участков. Я прикинул, что мы ехали уже от получаса до трёх четвертей, когда машина почти остановилась и резко свернула с дороги. По изменившемуся звуку я понял, что мы находимся внутри здания. Звук выхлопа отдавался эхом от стен, становясь громче, когда двери за нами закрылись.