Вечером он отправился на праздник в саду у Кристины Магнуссон. Знал, что Линда тоже придет, и действительно, около девяти она вошла в калитку — Клара наконец-то спала, Ханс был дома, при ребенке. Валландер сразу же отвел дочь в сторонку, рассказал о задуманной поездке, которая начнется завтра на рассвете. Он стоял со стаканом содовой в руке, и Линда сказала, что фактически она так и предполагала. Около десяти Валландер поехал домой. Кристина Магнуссон проводила его за калитку. Он едва не притянул ее к себе с внезапно вспыхнувшим желанием, но вовремя сдержался. А она, уже навеселе, как будто бы не заметила его порыва.
Еще до отъезда на вечеринку он отвел Юсси к соседям. Собачий загон был пуст. Валландер лег на кровать, завел будильник на три часа и уснул. А около четырех утра сел в машину и поехал на север. Рассвет брезжил сквозь прозрачную дымку, но день обещал быть погожим. В начале первого он добрался до Мариефреда. Пообедал в придорожном ресторане, немного поспал прямо в машине и двинул в «Амалиенборг», старый народный университет с флигелем, переоборудованным теперь в санаторий. В приемной он предъявил полицейское удостоверение, надеясь, что этого будет достаточно, чтобы по меньшей мере выяснить, попал ли он куда надо. Девушка в приемной колебалась, привела начальницу, которая долго изучала валландеровское удостоверение.
— Сигне фон Энке, — дружелюбным тоном сказал он. — Я только хочу узнать, здесь она или нет. Речь идет о ее родителях, которые, к сожалению, пропали.
На груди у начальницы был приколот бейджик с именем — Анна Густавссон.
Она выслушала объяснения Валландера и пристально посмотрела на него.
— Капитан второго ранга? — спросила она. — Вы о нем?
— Да, — ответил Валландер, не скрывая удивления.
— Я читала о нем в газетах.
— Я говорю о его дочери. Она здесь?
Анна Густавссон покачала головой:
— Нет. У нас нет никого по имени Сигне. Среди пациентов нет дочери капитана второго ранга. Можете не сомневаться.
Валландер поехал дальше. По дороге его настигла сильная гроза. Дождь хлестал как из ведра, пришлось даже остановиться, так как видимость стала равна нулю. Он съехал на боковую дорогу, заглушил мотор. И сидя в машине, словно заключенный в пузырь, слушая, как дождь барабанит по крыше, еще раз попробовал вникнуть в события вокруг двух исчезновений. Хотя Хокан фон Энке первым скрылся либо пал жертвой преступления или несчастного случая, это вовсе не означало, что исчезновение Луизы было прямым следствием происшедшего с ним. Этот элементарный принцип Валландер усвоил еще от своего наставника, от Рюдберга. Причинная связь событий не раз оказывалась обратной; обнаруженное или случившееся последним было началом, а не завершением цепочки происшествий. Снова ему вспомнился кавардак в одном из ящиков стола Хокана фон Энке. Компас в голове крутился, не указывая направления.
В сущности, все могло оказаться домыслами. Даже ощущение, что Хокан фон Энке был встревожен, возможно, никак не связано с реальностью. У Валландера и раньше порой случались иллюзии, хотя большей частью ему удавалось воспринимать их хладнокровно. И пропавших людей он за годы службы разыскивал неоднократно. Почти всегда уже изначально имелись приметы, следует ли ждать естественного объяснения или же есть разумные причины для тревоги. Но в случае Хокана и Луизы он терялся в догадках. История в самом деле совершенно неясная, думал он, сидя в машине и пережидая ливень. Туман словно бы только густеет, ни малейшего признака, что он рассеется.
Мало-помалу ливень утих, и Валландер в конце концов добрался до «Никласгордена», живописно расположенного на берегу озера, которое, судя по карте, называлось Вонгшё. Белые деревянные постройки на склоне, среди рощиц довольно старых и высоких лиственных деревьев, а дальше хлебные поля и пастбища. Валландер вылез из машины, вдохнул свежий после дождя воздух. Словно рассматриваешь старинный рисунок вроде тех, что висели в классе, когда он посещал в Лимхамне народную школу. Рисунки с библейскими ландшафтами, неизменно Палестина, с пастухами и овечьими стадами, а то и шведские сельские пейзажи во всем их многообразии. «Никласгорден» лежал перед ним как фрагмент одного из таких рисунков. На миг его охватило ностальгическое желание вернуться назад, во времена этих рисунков, но он отогнал воспоминания. Знал, что сантименты, вызванные минувшим, делают мысль о близкой старости только еще более мучительной и пугающей.