— Один ажера, одна беременная терранка и, возможно, младенец, предположительно скрывающиеся на Артосе. Взрослые, оба достаточно опасны, чтобы справиться с обученными профессионалами, — категорично сказал охотник за головами. — По пятьсот за каждого.
Плоть на горле мастера Фолтхэма вздулась, а густые брови низко нависли над темными глазами.
— Нелепо!
— Это ничто для такого, как ты.
— Как ты смеешь что-либо предполагать обо мне после того, как потребовал такую возмутительную сумму? Я тот, кого оскорбили и у кого украли, тот, на кого напали в моем собственном доме. Разве я уже недостаточно заплатил?
— Если у тебя была терраночка, — размеренно ответил охотник за головами, — ты щедро заплатил. Именно поэтому ты заплатишь столько, сколько я прошу, чтобы вернуть ее. Полмиллиона — ничто по сравнению с тем, что ты потратил, чтобы заполучить ее.
Мастер Фолтхэм стиснул зубы и снова наклонился вперед, несколько мгновений у него был такой вид, словно он раздумывал, не задушить ли голоэкран перед собой.
— И как скоро вы доставите товар? — натянуто спросил он.
— Пусть ваши люди пришлют мне остальную информацию. Изображения. Имена. Все, что у вас есть. Мы обсудим временные рамки, как только я смогу просмотреть все это.
— Обычно я не выражаюсь в таких расплывчатых терминах, — проскрежетал мастер Фолтхэм.
— Вы также обычно не занимаетесь поиском двух инопланетян в многомиллионном городе, иначе вы бы не связались со мной. Я буду на связи.
Звонок резко оборвался.
Ноздри мастера Фолтхэма раздулись от нескольких глубоких, тяжелых вдохов, плоть на его горле набухла и опала. Он не смотрел на Ноструса, когда сказал:
— На данный момент это все.
Нострус встал, отвернулся и направился к двери. Он сказал себе, что его растущее чувство удовлетворения при виде мастера Фолтхэма, столь раздраженного общением с охотником за головами, было незрелым и неуместным, но не мог избавиться от этого чувства. Часть его — та часть, которую он никогда бы не озвучил, — считала, что так будет лучше для мастера Фолтхэма.
Если это был путь, по которому они должны были пойти, чтобы заставить мастера Фолтхэма увидеть глупость передачи контракта на аутсорсинг для чего-то, что Нострус с радостью сделал бы своими руками, так тому и быть. Так или иначе, они заполучат ажеру в свои руки. Так или иначе, Нострус исправит свою неудачу.
И все это будет стоить того, чтобы просто увидеть выражение лица ажеры прямо перед его смертью.
ВОСЕМНАДЦАТЬ
Драккал глубоко вдохнул через ноздри, закрыв глаза и подняв лицо к небу. Воздух на поверхности, хотя и был так же насыщен противоречивыми ароматами, как и в Подземном городе, был сладким и свежим, а свет квазара приятно теплым. Он давно не был наверху — с того дня, как больше года назад отвез Аркантуса и Саманту в Вентриллианский торговый центр. Изобилие растений и фонтанов на улицах верхнего города почти создавало ощущение возвращения в дикую местность, вдаль от городских забот и цивилизации.
Он открыл глаза и взглянул на Шей, которая шла рядом с ним, держа свою левую руку в его правой. Другую руку она держала под животом для поддержки, он заметно увеличился за месяц, прошедший с тех пор, как Урганд провел первое медицинское сканирование. Детёныш рос. Время быстро приближалось. Она достаточно скоро родит, его возбуждение и тревога возрастали с каждым часом.
Он посвятил себя тому, чтобы стать родителем для этого детеныша, и ничто не заставит его отказаться от этого. Он только надеялся, что будет достойным отцом.
— Здесь настолько приятнее, — сказала Шей, поворачивая голову, чтобы посмотреть на него. — Почему мы не сделали этого раньше?
Драккал пожал плечами, обводя взглядом сверкающие здания, ухоженные сады и бесчисленных пешеходов в разнообразной одежде.
— На самом деле никогда не было для этого причин.
— Не было причин? Здешний воздух — достаточная причина, — она закрыла глаза и медленно вдохнула. — Это так сладко, что я могла бы взять ложечку и съесть на десерт.
Взгляд Драккала снова упал на нее, и он улыбнулся.
— Я буду иметь это в виду, кирайя. Однако мы должны быть осторожны. Мы не совсем законопослушные граждане.
— Хa! Говори за себя, котенок. Я начала с чистого листа, помнишь?
— Должен ли я напомнить тебе, что первое, что ты сделала, оказавшись на свободе, это ограбила меня?
Она улыбнулась ему.
— Это была самооборона.
— О. Тогда без проблем, — он перевел взгляд на ее живот. За последние несколько недель она часто хватала его за руку и прижимала к нему, чтобы он мог почувствовать, как детеныш внутри шевелится и лягается. — Как ты себя чувствуешь? Спазмы прошли?
Она положила руку на живот.
— Они приходят и уходят, одни сильнее других. Но я в порядке. Урганд сказал, что это нормально для людей на таком сроке.
Было это нормально или нет, Драккалу это не нравилось. Дискомфорт Шей в последнее время только усилился, и беременность явно повлияла на нее во многих отношениях. Ей было уже не так легко двигаться, как при их первой встрече, она часто казалась усталой и изо всех сил пыталась найти удобное положение в постели, как бы они ни двигались — или сколько разных подушек и одеял он ни раздобыл бы, чтобы помочь ей улечься. И он ничего не мог с этим поделать. Он ненавидел это чувство беспомощности, ненавидел то, что его пара страдает, и то, что он ничего не мог сделать, чтобы уменьшить ее страдания.
За последние несколько дней она привыкла постоянно ходить, даже когда в остальном выглядела измученной.
Шей встала перед ним, заставив остановиться, и подняла руку, чтобы обхватить его подбородок.
— Ты плохо умеешь скрывать свои мысли.
Драккал нахмурился.
— По вашим с Арком словам, я просто все время выгляжу сварливым.
— Горячий ворчун, — ее губы растянулись в широкой дразнящей улыбке. — Сексуальный ворчун.
Он посмотрел ей в глаза, и тепло разлилось по поверхности его кожи. Хвост взмахнул и коснулся внешней стороны ее ноги.
— Я просто хотел бы сделать для тебя больше, кирайя.
Ее улыбка смягчилась, и она провела большим пальцем по его щеке.
— Ты уже все делаешь, Драккал.
— Всего никогда не будет достаточно, — сказал он, не в силах сдержать улыбку на губах, он знал, что она считает подобные сантименты глупыми, но это была правда. Он никогда не был из тех, кто делится своими чувствами — и никто никогда не обвинял его в том, что он плохо скрывает свои мысли, — но в компании Шей это было естественно.
Щеки Шей порозовели. Она открыла рот, чтобы заговорить, но быстро закрыла его, губы были стали бледными и тонкими. Она отпустила его руку и схватилась за живот по бокам, резко втянув воздух.
— Ох. Это было тяжело.
Драккал снова нахмурился. Он положил одну руку ей на плечо, а другой обхватил ее щеку.
— Мы возвращаемся д…
Он замолчал, когда голос — хрипловатый женский голос, который был слишком знакомым — произнес:
— Драккал?
На мгновение прошлое Драккала, растянувшееся на двадцать лет, всплыло на первый план в его сознании. Вся боль, огорчение и душевная мука вернулись, такие же грубые и мощные, как и тогда. Он повернул лицо на голос.
Женщина-ажера ахнула.
— Это… это ты.
Ваня с годами почти не изменилась. Ее мех был тем же ржаво-коричневым, а глаза золотистыми — и такими же холодными, какими они были, когда он видел ее в последний раз. Она была высокой и атлетично сложенной, держалась с уверенностью, которую всегда демонстрировала, такая же естественная, красивая охотница, как и всегда. Даже ее наряд напоминал о днях их молодости — кожаная сбруя сверху, немногим больше, чем серия ремешков и пряжек, пересекающих ее холмики, широкий пояс с подсумками, ножом и бластером, и юбка, сшитая из лоскутов серой ткани и полосок кожи, усиленной тристилом.
Это была та же одежда, которую она, возможно, носила во время одной из их охотничьих вылазок два десятилетия назад.