Поэтому, когда Твитч ответил:
— Я никогда этого не говорил, — я отстранилась, вынимая свою руку из его. И он нахмурился, сказав: — Детка, — прежде чем повернуться к Дэйву с суровым взглядом, взять со стола скомканную салфетку и бросить в него. — Дэвид Аллен, я тебя трахну.
— Что? — засмеялся Дейв, легко уклоняясь от снаряда. — Мне любопытно.
И челюсть Твитча дернулась.
— У тебя много чего есть, дружище, но любопытство не входит в их число. — Он указал на него, прежде чем сделать большой глоток пива. — Я знаю, что ты делаешь, и мне это не нравится.
Дэйв поднял руки в знак капитуляции, но сделал это с ухмылкой.
— Сколько их было? — спросила я тихо.
Твитч наклонился.
— Нам нужно сделать это сейчас?
Я отстранилась от него, медленно говоря:
— Сколько?
Его челюсть напряглась, когда он посмотрел мне в глаза и проговорил сквозь стиснутые зубы:
— Одна. — Потом он задумался об этом. — Половина одной.
Что?
— Повтори еще раз? — мои брови изогнулись. — Половина одной? Как это вообще работает?
Твитч выглядел взбешенным.
— Послушай, это было очень давно, хорошо?
Мои руки были сложены на груди.
— Нет. Давай послушаем об этом.
Откинувшись на спинку стула, он громко застонал, прежде чем сел, и произнес:
— Это был второй день рождения ЭйДжея. Я вышел куда-нибудь выпить. Все заняло гораздо больше времени, чем я надеялся, и на гребаную секунду я сдался и решил, что не вернусь, ясно? — он всмотрелся в меня, его глаза были темными и грозными. — Прошло три года, а я сделал только примерно 1/8 того, что мне нужно было сделать. Отслеживать вещи, которые мне нужно было отслеживать, было сложнее, чем ожидалось, и Хэппи... — он посмотрел на своего друга, — … это была почти вся помощь, которая у меня была. Спасибо тебе, брат. — Он ударил себя в грудь сжатым кулаком.
Хэппи поднял к нему свое пиво, наклонив голову.
— Итак. — Твитч откинулся назад и поднял лодыжку, чтобы опереться на вытянутое колено. — Я нашел женщину, которая… — он скорчил гримасу, — … даже не знаю, как она выглядела. У нее была киска, и этого было достаточно. И я повел ее за угол этого сраного бара, в переулок, толкнул на колени и сказал, чтобы она принималась за работу.
У меня защемило сердце, когда я услышала это, но хорошо, что он был откровенен. Я хотела знать.
То, что он сказал дальше, удивило меня.
— Но мой член не встал. — Я вскинула голову, широко раскрыв глаза, и Твитч пожал плечами. — Не знаю. Такого раньше никогда не случалось, поэтому я сказал ей отвалить, чтобы я мог это сделать. — Когда Юлий усмехнулся, челюсть Твитча сжалась, и он показал ему средний палец. — И я пытался — поверьте мне, я чертовски пытался. Но ничего не произошло. Мне потребовалась секунда, чтобы понять, что из этого ничего не выйдет, поэтому я ушел оттуда с синими шарами и всем прочим. — Он посмотрел на меня и вздохнул. — И это был чертовски ужасный момент, когда я понял, что я мужчина с одной женщиной.
О.
Бросив мрачный взгляд на Дэйва, он прищурил на него глаза.
— Я ни хрена тебе не должен, но я скажу это один раз, дружище, так что слушай внимательно. — Эти мягкие карие глаза остановились на мне, и он произнес: — Я влюбился в Ангела в восемь лет. — Мое сердце замерло. Он продолжил: — В маленькую крошку с большими голубыми глазами, которая потащила аптечку первой помощи вдвое больше ее на задний двор своего соседа, потому что увидела, что маленький мальчик ранен и прячется. — Его брови нахмурились. — В ангела, который пытался залатать зияющую рану гребаным пластырем.
Я не была уверена, что кто-нибудь знал эту историю. Вероятно, именно поэтому я увидела растерянные выражения лиц у всех сидящих за столом, за исключением Юлия. Это была не та история, которой я поделилась.
Это было наше и только наше. Наше начало уходило глубоко, как корни столетнего дуба. Того самого дуба, на котором я вырезала его имя.
История приняла неожиданный оборот, когда он добавил:
— Я стал одержимым в шестнадцать лет. К двадцати пяти годам я возненавидел эту девушку. Потратил много времени и денег на ее поиски. Планировал сделать что-то плохое с ней, и, в конце концов, нашел ее. Когда мне было за тридцать, я натворил кучу глупостей, пытаясь найти общий язык с этой девушкой, и когда, наконец, нашел, был полностью растворен в ней. Она улыбнулась мне, и все, о чем я мог подумать, было: «Вот дерьмо. У меня неприятности». — Он свирепо посмотрел на Дэйва. — У нас есть история, которую ты даже не можешь понять со своим банальным счастьем, придурок. Так что не думай, что ты меня знаешь. Даже не думай, что ты ее знаешь. Мы переживаем шторм, который я создал, и мы делаем это в частном порядке. — Его глаза оставались прикрытыми, когда он жестоко ухмыльнулся. — Так что продолжай недооценивать меня, Дэвид Аллен. И я, бл*дь, поимею тебя. Обещаю тебе это. — Его взгляд смягчился, когда он остановился на мне, и он обратился, говоря уже только мне. — Я никуда не уйду.
Тогда мне захотелось плакать.
Этот человек. Он был единственным мужчиной, который мог сломать меня, разбить мое сердце, а я собирала все до единого осколки и вкладывала их обратно в его руки.
Такая любовь была одна на миллион. Это была отчаянная, всепоглощающая любовь, которая заставляла человека совершать глупые поступки и поступать так, как он никогда не считал возможным. Но это было наше, каким бы запутанным оно ни было.
Вскоре после смелого заявления Тони все собрались уходить, и когда я последовала за вереницей людей, сильная рука обвилась вокруг моей талии, притягивая меня ближе. Когда я посмотрела ему в глаза, он смотрел на меня сверху вниз с таким обожанием, что я чуть не кончила прямо там, на глазах у наших гостей.
Как неуместно.
— Я позвоню тебе насчет того, чтобы пригласить ЭйДжея на еще одну вечеринку с ночевкой, — крикнул Юлий, когда они с Аной шли к своей машине. Это было, когда гладкий черный «Мерседес» прополз мимо со скоростью улитки. И когда окно опустилось, мой желудок сжался, и все мое тело замерло.
О, нет.
Женщина посмотрела на Юлия, облизывая свои вишнево-красные губы, прежде чем послать ему воздушный поцелуй.
О, черт.
Но когда ее взгляд остановился на мне, она расширила глаза, вытянула руку в форме пистолета и направила ее на меня, крича:
— Бум, сука!
Бл*дь.
Я громко ахнула, отшатнувшись назад в полном ужасе и хватаясь за Твитча. И когда ее губы сложились в широкую, карающую улыбку, я знала, что она чувствует мой страх, и я ненавидела ее за то, что она радовалась этому.
Все это произошло так быстро, что я не была уверена, не почудилось ли мне это.
Твитч отошел от меня, и когда он бросился к машине к открытому окну, пока она медленно ползла вперед, Линг заговорила, многозначительно оглядывая Твитча с ног до головы. Ее тон был таким же соблазнительным, как и у змеи, которой она и была.
— Смерть тебе к лицу, детка.
Я услышала, как Ана начала учащенно дышать, и Юлий повел ее в машину, в то время как Хэппи подбежал и встал передо мной, его тело защищало меня от вреда. Никки и Дэйв просто смотрели на это в шоке.
Твитч был в ярости, но не показывал этого. Дело в том, что я чувствовала его ярость в своем сердце. Я почувствовала его ужас. Его гнев просочился в воздух вокруг нас.
— Я знал, что ты сумасшедшая, но у тебя есть яйца, Линг-Линг, — произнес Твитч с фальшивым спокойствием. — Ты совершила ошибку, приехав сюда. — Машина набрала скорость. — Испытай меня. Я вызываю тебя. — Он побежал за авто, и когда оно умчалось, он крикнул: — Теперь у тебя на голове чертова мишень, сука.
В ту секунду, когда машина скрылась из виду, он развернулся, вены на его шее вздулись, он посмотрел на Юлия и положил руки за голову, тихо бормоча с тяжелым дыханием:
— У нас проблема.
Да, черт возьми, Шерлок.
Юлий кивнул, сжав челюсть.
— Поехали.
Хэппи шагнул вперед и покачал головой.
— Ни за что. Здесь что-то не чисто.
Да, так и есть.
— Нет. — Я шагнула вперед, широко раскрыв глаза, руки тряслись. — Никто из вас никуда не пойдет. Слышите меня? — я повернулась лицом к Твитчу. — Ты никуда не пойдешь!
Ана толкнула пассажирскую дверь и, спотыкаясь, вышла, пытаясь выровнять дыхание. Юлий выглядел просто измученным.