У меня перехватило дыхание, я хрипло прошептала:
— Папа Тони.
Не в силах вымолвить ни слова, он похлопал меня по щеке, и я подалась навстречу его грубому прикосновению, прежде чем отступить и пропустить их обоих. Оказавшись внутри, я была удивлена, увидев, что Аманда смотрит на задний двор через окно, и когда я подошла, чтобы встать рядом с ней, я смогла увидеть, почему она улыбалась.
Вандер и Твитч были на заднем дворе, разговаривали, улыбаясь, и когда Вандер схватил Твитча сзади за шею, притягивая его, чтобы братским жестом поцеловать в щеку, Твитч позволил ему. Когда Вандер отстранился, Твитч постучал тыльной стороной костяшек пальцев по выпуклости на ширинке Вандера, заставив его подпрыгнуть, а Твитча рассмеяться.
Это было так странно. Они знали друг друга достаточно хорошо, чтобы развлекаться так, как они развлекались, но я не знала никого из этих людей. Он вообще не упоминал о них при мне.
Я задавалась вопросом почему.
Мы с Амандой тихо посмеивались над выходками мужчин, прежде чем она повернулась ко мне и посмотрела с надеждой.
— У тебя есть австралийское вино в холодильнике?
Пф-ф. Как будто его когда-то не было.
Когда я полезла в холодильник, чтобы достать бутылку, я остановилась посмотреть на двух мужчин, пристально наблюдающих за мной. Инстинкт заставил меня потянуться за второй бутылкой, а затем спросить:
— Который час?
Аманда проверила свой телефон.
— Сейчас только перевалило за полдень.
— Славно, — протянула я, беря в руки третью бутылку. Дернув подбородком в сторону кабинета, я сказала:
— Возьмешь пару стаканов, ладно?
Аманда уже выходила из него, держа ножки шести бокалов между пальцами.
— На крыльце?
Я ухмыльнулась ей.
— Ага.
Толкнув ногой раздвижную дверь, я вышла наружу и расставила бутылки с вином на красивой открытой площадке. В тот момент, когда мужчины последовали за мной и Амандой к выходу, я не могла не заметить, что разговор между Твитчем и Вандером прекратился, а мягкие карие глаза Твитча немного потемнели. Он перестал улыбаться, и я возненавидела это.
Я наполнила бокалы и раздала их, но когда Вандер отказался, у него был сильный акцент.
— Я захватил с собой бутылку скотча, но не думал, что мы начнем так рано.
На это Твитч холодно пробормотал:
— Неси. Черт знает, что мне не помешало бы выпить.
Губы Вандера поджались, и когда он исчез, разговор перешел в неловкое молчание. В ту же секунду, как он вернулся с бутылкой, Твитч постучал пальцем по своему бокалу. Вандер налил на пару пальцев. Твитч снова постучал по стеклу. Вандер налил еще немного. Но Твитч бросил на своего шурина взгляд, который говорил: «Тебе лучше залить до краев этого ублюдка», что Вандер и сделал. И я наблюдала, как Твитч одним махом осушил половину бокала.
— Милый, — начала я, но Твитч просто посмотрел на меня, почти провоцируя закончить предложение. Но поскольку я была той, кем я была, а Твитч был тем, кем он был, я знала, что сегодня ему нужно было быть безрассудным, поэтому я дала ему это.
Папа Тони повернулся к Зепу и необдуманно начал:
— Твой брат...
О, это не было хорошей идеей. Ни с Зепом и ни с Твитчем.
Зеп усмехнулся.
— Он не мой брат.
— Чертовски верно, — едко ответил Твитч.
Зеп впился взглядом в Твитча.
— В чем твоя проблема?
— У меня нет проблем. — Рассмеялся Твитч. — Но я вижу, что у тебя они есть, сука.
Зеп злобно улыбнулся.
— Ты только что назвал меня сукой? Надо признать, у тебя есть яйца.
— Мальчики, — вмешался папа Тони, успокаивая.
Твитч выдержал его взгляд.
— Да, я называю тебя сукой. — Он откинулся на спинку стула, оглядывая его с головы до ног. — Избалованная маленькая богатая сучка, получившая в свое распоряжение все на свете. Грустный маленький титулованный ублюдок ведет себя так, будто ревнует, потому что...
Глаза Зепа вспыхнули.
— Я не ревную.
— У меня, бл*дь, папино имя. — Твитч закончил тем, что поднял руки, и чем злее он становился, тем сильнее выделялся его акцент. — Тебе нужно имя? Возьми его, брат. Я, бл*дь, не хочу его. Оно никогда не приносило мне ничего хорошего.
Губы Зепа сжались, затем он тихо пояснил:
— Я не ревную.
Твитч допил остатки из своего бокала, и когда он посмотрел на Вандера своим потемневшим взглядом, Вандер наполнил его без вопросов. И когда Твитч выпил еще половину своего полного бокала, его глаза затуманились, когда он произнес:
— Хорошо. Я рад, что ты не ревнуешь. — Он провел пальцами по внешней стороне своего бокала, прежде чем издать издевательский смешок. — Что, черт возьми, могло заставить тебя ревновать? — эти мягкие карие глаза опасно прищурились. — То, что мой отчим избивал меня с тех пор, как я был гребаным ребенком? То, что я жил на улице? Жрал из гребаной мусорки? А может, годы, которые я провел в колонии для несовершеннолетних? — он издал резкий, лишенный юмора смешок, прежде чем протяжно произнести приглушенное: — В то время как ты был в безопасности дома со своими мамой и папой, я провел всю свою жизнь на волосок от смерти, будучи обманутым каждым ублюдком, который должен был защищать меня. Твоя жизнь превратила тебя в принца. Моя жизнь превратила меня в гребаное животное. — Он отхлебнул скотч, облизывая губы. — Тебе преподносили твое дерьмо на блюдечке с голубой каемочкой, дружище, в то время как я строил империю с нуля. Заработал миллионы. Заслужил уважение своих сверстников. В этих краях меня называли гребаным королем. — Его глаза сузились, глядя на брата. — Такие маленькие сучки, как ты, были слишком напуганы, чтобы произнести мое чертово имя вслух. — Твитч медленно покачал головой. — Мне ни хрена от тебя не надо. Я тебя не знаю. Я не хочу тебя знать. Но эта женщина… — он резко указал на меня, — … самое важное в моей жизни, и она хочет узнать тебя получше, так что я сейчас же закрою свой гребаный рот и позволю этому дерьму происходить, потому что это сделает ее счастливой. А когда она счастлива, счастлив и я.
На сердце у меня потеплело.
Никто не осмеливался заговорить.
Поэтому Твитч оглядел стол, прежде чем снова обратиться к своему брату и резко ухмыльнуться.
— Или мое существование доставляет тебе дискомфорт?
Зеп повернулся к своему отцу.
— Думаю, мне пора уйти.
Папа Тони выглядел определенно убитым горем, и когда его глаза пробежались по жесткому лицу Твитча, он начал мягко, умиротворяюще:
— Тони...
Раздался громкий удар, заставивший мое тело вздрогнуть, и когда сжатый кулак Твитча опустился на стол с такой силой, что тот затрясся, мы все увидели, как бокалы для вина подпрыгнули, а затем упали, за чем последовал пронзительный звук бьющегося стекла, когда один из них скатился с края стола на землю. И когда Твитч заговорил, я никогда не слышала такой неприкрытой ярости.
Выражение его лица было маниакальным, глаза прикрыты, он говорил сквозь стиснутые зубы, и все мое тело покрылось мурашками.
— Меня зовут Твитч. — Он понизил голос. — Назван на улице моей настоящей семьей, папа. — Он произнес «папа» так, словно это было уничижительное слово.
Твитч повернулся лицом к Зепу.
— Ты не хочешь брата? — его губы поджались, когда он кивнул. — Здесь нет проблем, чувак, но...
Внезапно он встал и зашагал обратно в дом. Мы все оглянулись друг на друга, неуверенные в том, что происходит, но когда Твитч вернулся на свое место, он держал в руках что-то, от чего у меня екнуло сердце.
Он держал фотографию между пальцами и протянул ее Зепу.
— Но этот маленький мальчик… — он сделал паузу, чтобы повернуть фотографию к своему лицу, и посмотрел на нашего сына сверху вниз, — ... этот красивый маленький мальчик… — он повернул фотографию обратно к своему брату, — ... в его жилах течет твоя кровь, и у него не много родственников. Я знаю, что он полюбил бы дядю, настоящего дядю, и ты бы, бл*дь, тоже его полюбил, потому что он чертовски милый. Так что прими решение, парень. Да или нет? — он бросил на него бесстрастный взгляд. — Я позволю тебе выместить на мне свою злость на отца, потому что ты для меня ни хрена не значишь, но я не позволю тебе опробовать это дерьмо на моем ребенке. — Его глаза опасно сузились, а голос был чуть громче шепота. — Я, бл*дь, не позволю. — Холодный взгляд устремился на его отца. — И ты....