— Куда?
— Куда-нибудь, где тебя никто не тронет, — вот и все, что он сказал. — Ана взвинчена. Я не могу присматривать за вами обеими.
И поскольку я была напугана до полусмерти, я позволила Юлию поднять моего спящего сына с кровати и повести меня, как послушное домашнее животное, которым я и была в данный момент.
Когда мы подъехали к особняку на северном побережье Сиднея, точнее, к Уорривуду, я разинула рот. Это был не Дарлинг Пойнт, но он все равно был чертовски огромен.
Мои губы двигались по собственной воле.
— Кто здесь живет?
Но Юлий не ответил. Он был слишком на взводе. Слишком сосредоточенный. Что, конечно, привело меня в ужас. И когда мы подъехали к высоким воротам охраны, Юлий опустил стекло и нажал кнопку на домофоне.
С другого конца раздалось:
— Юлий?
Юлий говорил спокойно.
— Открой ворота, Пав. Ты знаешь, что это я.
Ворота открылись, и Юлий в полной тишине выехал на длинную мощеную дорогу.
Пав.
Ах, черт.
Мы были в королевском замке, и я не была уверена, что Твитч обрадовался бы этому.
— Твитч знает об этом?
Юлий резко отрезал:
— Твитча здесь нет.
Все мое тело дернулось от грубости в его тоне. Это было так на него не похоже, что мои глаза расширились от шока, и я испуганно заморгала.
Святой ад.
Возможно, это не та предосторожность, о которой я думала. И когда Пав вышел из своего дома, выглядя мрачным в своем спортивном костюме, я подождала, пока Юлий откроет мне дверь, чтобы выскользнуть со своим сыном на руках.
Лука Павлович приблизился медленно, осторожно и заговорил также осторожно.
— Я знаю, что мы не с того начали, но я хочу заверить тебя, что здесь вы будете в безопасности. — Он взглянул вниз на моего спящего монстра у меня на руках, и когда он поднял руку, чтобы нежно погладить моего сына по голове, я позволила ему. — Вы оба.
— Спасибо. — Я не знала, что еще сказать.
— Пойдем внутрь, — сказал он тихо, чтобы не разбудить ЭйДжея. — Я покажу тебе вашу комнату.
Когда я повернулась к Молли, то увидела, что она осталась рядом с Юлием.
— Пойдем.
Но Молли опустила лицо, на мгновение устыдившись самой себя.
— Мне здесь не рады, Лекс.
— Да, — согласился Пав смертельно тихо. — Это так.
Что?
О, черт возьми, нет. Это неприемлемо.
— Ладно. — Я повернулась обратно к Луке и произнесла: — Я хочу поблагодарить тебя за предложение, но мы уезжаем.
Брови Луки сузились.
— Ты не можешь. Я этого не допущу.
Кем, черт возьми, он себя возомнил?
Я сохраняла свой тон ровным.
— Я не одна из твоих приспешников, Павлович. Ты не можешь указывать мне, что делать. И… — я повернулся к Молли, — ... если Молли не рады, не думаю, что я хочу находиться здесь.
Подошел Юлий, выглядя чертовски раздраженным.
— Лекс, не говори херни.
Я развернулась к нему, разъяренная.
— А тебе лучше следить за своим тоном со мной, Юлий Картер. Не забывай, кто приветствовал тебя в своем доме и подверг свою семью риску ради тебя и твоих близких. — По крайней мере, у него хватило такта выглядеть смущенным. Я повернулась к Молли. — А Тама примет нас?
Ее лицо просветлело.
— Конечно. — Она уже вытащила свой телефон. — Позволь мне позвонить ему.
Лука выглядел явно взбешенным.
— Ты предпочтешь остаться с Н.Д.С., чем со мной? — он повернулся к Юлию и невесело пробормотал: — Какого хрена, брат? — когда Молли поднесла телефон к уху, Лука закатил глаза и ущипнул себя за переносицу. — Ладно. Все в порядке. — Его брови нахмурились, а губы сжались. — Она может остаться.
Я испытала огромное облегчение, и, держа сына на руках, нежно укачивая его, я искренне пробормотала:
— Спасибо тебе, Лука.
— Входите. — Он покачал головой, поворачиваясь к дому, и в его голосе звучало явное раздражение. — И поторопитесь.
Когда я уже уходила в своих тапочках с рисунком Пикачу, Юлий нерешительно заговорил:
— Я не сержусь на тебя, Лекси. Я зол на него.
Я повернулась к нему лицом, и когда это сделала, заметила усталость в его глазах. До этого момента мне не приходило в голову, что он, должно быть, чувствует прямо сейчас. Наши мужчины держались так, что редко можно было увидеть их слабости. И Юлий, казалось, был близок к падению.
Я тихо заговорила.
— Я тоже хочу, чтобы она умерла, милый.
Боль превратила меня в воина. Обида сделала меня острой по краям. Любовь вытеснила из меня страх.
Линг умрет. Это был только вопрос времени, когда карма наконец настигнет ее. И после всего, что она сделала с моей семьей, я хотела смотреть, как шлюха истекает кровью, пока ее вены не высохнут.
Линг
— Что, черт возьми, с тобой не так, Линг?
Мой брат сидел в изножье моей кровати, когда я вошла в свою комнату. Он казался взбешенным. Это было необычно. Ван был моим самым большим поклонником. Он думал, что я повесила эти гребаные звезды.
Я едва заметно дрогнула, проходя мимо него, направляясь в ванную комнату.
— Что у тебя в заднице?
Умывшись и раздевшись, я вышла в своей шелковой пижаме, но чистая ненависть, которую источал Ван, заставила меня остановиться на полпути.
Странно.
Да. Это было определенно странно.
И когда он встал и заговорил, это прозвучало как рычание. И от этого рычания у меня в голове пронеслись всевозможные образы.
— Я сказал тебе не покидать эту гребаную комнату, но ты приходишь и уходишь, когда тебе заблагорассудится. И к черту то, что само твое присутствие на улицах делает с твоей семьей.
О, да. Он взбешен.
Мой прекрасный брат был зол на меня.
О, нет. Мне это не нравится.
— Ван, — медленно начала я, нахмурив свой изящный лоб.
— Нет, — прорычал он, и когда я сделала шаг назад от него, его лицо стало безэмоциональным и тон почти такой же. — Это была ошибка. Я думал, ты была готова, но это не так. — Он сделал глубокий вдох. — Именно поэтому мы решили, что ты больше не будешь руководить Драконами. — Я разинула рот, а он продолжил. — Голосование состоялось. Я беру управление на себя, Линг.
Я моргнула, глядя на него, мой живот свело от подавляемого гнева.
Какой мудак.
Держась как королева, которой я и была, мое лицо оставалось пустым, когда я заявила:
— Мятеж, Ван? — из меня вырвался тихий смешок. — Серьезно?
Но Вана, которого я любила, не было видно. Вместо этого его место занял придурок Ван.
— Называй это как хочешь. Я уже начал устранять последствия. — Его холодный взгляд крепко удерживал меня. — Мне никогда не следовало тебя слушать. Но это моя вина. Я доверял тебе, а мне следовало бы знать лучше.
Его слова глубоко ранили меня.
Ублюдок.
Паника вспыхнула во мне.
— Ван, подумай об этом.
— Подумал. — Он кивнул. — Решение осталось прежним. — Он оглядел меня с ног до головы. — Так жаль, что ты оказалась такой, Линг. Ты превратила нас из одной из самых известных и пользующихся доверием фирм в Южном полушарии в свои личные игрушки, обращаясь с нашими сотрудниками как с детьми, а затем наказывая их, когда они плохо себя ведут. Наша репутация пострадала из-за твоего командования. Боюсь, твое отношение «мне похрен» обошлось нам дороже, чем ты того стоишь.
Что за херня?
Он никогда не разговаривал со мной в таком тоне.
— Итак, вот что произойдет. — Он сделал шаг ближе ко мне, и я не доверяла миролюбию в его тоне. — Ты будешь сидеть здесь, в этой комнате, как кукла, которой ты была рождена, и ты будешь слушать все, что я скажу, потому что ты знаешь, что я преследую твои интересы.
Таков план? Он запирает меня, как умственно отсталую сестру?
Моя кровь начала закипать.
Он вообще знает, кто я?
— Ты больше не будешь иметь ничего общего с Драконами. Ты не увидишь их, ты не будешь с ними разговаривать. Ты даже больше не увидишь наших братьев, потому что я знаю, какой ты великий манипулятор. Когда придет время, ты будешь жить со мной в моем доме, где я смогу постоянно присматривать за тобой.
Мой гнев перерос в горячую ярость.
Он сделал еще один шаг вперед.
— И когда ты пригласишь меня в свою постель, — тихо проговорил он, — я приду к тебе.