Однако я был. Лекс просто не могла этого видеть. Она всегда видела во мне только то, что хотела видеть, и это делало меня везучим ублюдком, потому что она всегда пыталась увидеть во мне только лучшее.
Вместо того чтобы заговорить, я поднял лицо, и когда наши губы соприкоснулись, я поцеловал ее, и в ответ она вдохнула жизнь в мое холодное, бесчувственное тело.
Она была моей библией. Страницами. Чернилами. Молитвами. И я бы читал ее до того дня, когда умру, а затем занял бы свое место и ждал ее на другой стороне. Я не был святым человеком, но верил в это дерьмо всей своей гребаной душой.
Ничто не могло разлучить нас. Даже смерть. Смерть могла бы попытаться, но я побеждал ее раньше и сделаю это снова, если понадобится.
Все, что угодно, лишь бы остаться со своей женщиной.
Но кое-что беспокоило меня, и когда я попытался встать, моя женщина помогла мне без осуждения. И когда я снова был на ногах, я зашаркал к входной двери. Лекси немедленно положила на нее свою руку, останавливая меня от выхода.
— Как ты думаешь, куда ты направляешься? — строго добавила она: — Мы идем спать.
— Послушай, — ответил я ей, медленно моргая, — мне нужно перекинуться парой слов с донором спермы.
— Только не сегодня вечером, не в таком состоянии. — Ее брови нахмурились, а губы приоткрылись, прежде чем она положила руку на бедро, выглядя властной и чертовски сексуальной. — Ты пьян.
Мне нужно было, чтобы она поняла.
— Мне нужно сказать то, что я должен сказать сейчас, потому что завтра... — я чувствовал себя глупо, говоря то, что сказал. — У меня не хватит смелости сказать то, что я должен сказать, детка.
Моя абсолютная честность задела ее. Даже в моем состоянии я мог это видеть.
Она долго и внимательно смотрела на меня, прежде чем вздохнуть.
— Ты ведь не собираешься затевать драку, не так ли?
— Не планировал, — честно ответил я, но не знал, что произойдет, когда я туда доберусь.
Ее глаза закрылись, и она убрала руку с двери, и я полюбил ее еще больше за то, что она знала, что мне нужно это сделать. Я повернул ручку и направился к выходу на негнущихся ногах. Добравшись до своего дома, я постучал в дверь, и когда она открылась, там стоял Зеп. Этот засранец не предложил войти, так что я протиснулся внутрь сам.
Это мой гребаный дом, сука.
— Где старик? — спросил я, оглядывая пространство.
— Он в постели, — натянуто произнес Зеп. — Ему нездоровится.
— Мне нужно с ним поговорить.
Как только Зеп покачал головой, дверь моей спальни открылась, и оттуда вышел мой отец в пижаме.
Он выглядел старым. Действительно старым. Хрупким, хилым, которого легко сломать. И прямо тогда мне захотелось сломать его.
В ту секунду, когда я увидел своего отца, я забыл о своем обещании Лекси и начал свою неожиданную тираду.
— Что за мужчина держит своего ребенка… — я поднял руки, — … в своих гребаных объятиях… — я опустил их по бокам, — …а затем отпускает и больше никогда его не видит? — я посмотрел ему в глаза, нисколько не скрывая своего гнева. — Кто так делает?
Ни один из мужчин не ответил, но мой отец казался расстроенным.
Прошло много времени, прежде чем мужчина, который произвел меня на свет, сказал:
— Ты думаешь, это было легко?
Мне было похрен.
— Да, я думаю, это было легко. — Я протянул руку к Зепу. — У тебя был сын. Тебе не нужен был другой. Да? — то, как он смотрел на меня, творило что-то странное у меня внутри. Мое дыхание стало тяжелым. — Что со мной было не так, а?
Мысль о том, что кто-то пытается оградить меня от моего сына, вызвала у меня физическую тошноту. Заставило меня захотеть причинить кому-нибудь боль. Заставляло меня хотеть убивать.
Как этот ублюдок мог сделать то, что он сделал, не оглядываясь назад?
Хоть убейте, я не мог этого понять.
Я был отцом.
Я был пьян.
И да, черт возьми, я был эмоционален.
Мое горло сжалось, а голос сорвался, когда я с трудом выдавил слова.
— Почему ты не хотел меня?
Донор спермы прошел дальше в комнату.
— Отказаться от тебя было самым трудным, что я когда-либо делал. — Его брови нахмурились. — Я думал, что поступаю правильно. Позволяя тебе расти в мире без ожиданий, особенно тех, которые связаны с нашей фамилией. Я хотел для тебя как лучше. — Он слабо пожал плечами. — Поэтому отпустил тебя.
Я быстро заморгал, а затем резко вытер влагу, стекающую по моей щеке.
— Да. Это много пользы принесло мне.
Выражение лица старика стало серьезным.
— Я вижу. И мне очень жаль.
— Тебе жаль? — спросил я и издал резкий смешок, прежде чем посмотреть на своего брата, указывая на старика. — Он сожалеет. Это мило. — Я медленно кивнул, глядя на своего отца. — Не знаю, что ты думал, что произойдет, когда ты приедешь сюда. Может быть, ты думал, что я буду на седьмом небе от счастья, увидев тебя, что мне все еще нужен отец. Я не знаю. Но позволь мне кое-что сказать тебе, старина. Ты сделал одну хорошую вещь. — Я помолчал секунду. — Ты точно научил меня, каким отцом я НЕ хочу быть. Так что... — я сделал шаг назад. — Спасибо.