— Детка, прекрати, — проворковал он, избегая, насколько мог, моего нападения.
Сжав руки в кулаки, я ударила его по плечам, но мои удары стихали, по мере того как мое сердце слабело, а душа отчаянно пыталась понять, почему это происходит снова.
Ответ был тяжелой пилюлей для проглатывания.
Это происходило, потому что я позволила этому случиться.
— Отпусти меня. — Я боролась в его объятиях, и когда он не отпустил меня, я закричала: — Отпусти!
И вот так просто Твитч превратил меня в сердитую домохозяйку, орущую на улице.
Тогда он отпустил меня, но как бы я ни умоляла об этом, мне хотелось снова броситься в его объятия, если это означало, что он останется со мной еще ненадолго.
ДА. Я была по-настоящему жалкая.
И когда я, покачав головой, повернулась к нему спиной, направляясь обратно к дому и задаваясь вопросом, как, черт возьми, я объясню это своему сыну, он схватил меня за запястье. Я выдернула его практически без усилий и устремила на него свой смертельный взгляд.
— Ты хочешь уйти? — я взмахнула рукой. — Уходи. — С суровым выражением лица я предупредила: — Но клянусь тебе, Антонио Фалько, если ты уйдешь сегодня, ты уйдешь навсегда. Ты меня услышал?
Да, я это сказала. Но я не это имела в виду.
Я развернулась на пятках, потому что не хотела, чтобы он снова видел, как я плачу. Он остановил меня словами:
— Я оставил записку. — Ноги подвели меня, и я остановилась. — Это всего на пару дней. — Мое горло болезненно сжалось. Пока я стояла к нему спиной, замерев, он тихо заговорил. — Я вернусь.
Мое дыхание со свистом покинуло меня, а плечи поникли. Я не осмеливалась встретиться с ним взглядом.
Он продолжил:
— Всего на несколько дней. Вот и все. — И когда я услышала, как он приближается, все мое тело напряглось. — Я вернусь, Ангел.
Почему я должна ему верить?
В прошлый раз, когда я ему поверила, все закончилось тем, что я его похоронила.
— Я тебя не оставляю. Не так, как ты думаешь. — Мне было противно, что я услышала искренность в его голосе. — Я же говорил тебе, детка. — То, что он сказал дальше, вызвало новый поток слез. — Я всегда найду обратный путь к тебе.
Тогда я обняла себя, тщетно пытаясь говорить сквозь слезы.
— Куда ты направляешься?
Он не колебался.
— Я провел шесть лет без тебя, Ангел. Провел эти годы одиноким и несчастным. Теперь у меня есть ты, есть мой мальчик, и я чертовски счастлив. И я не собираюсь больше рисковать. — Моей спины коснулось тепло, когда я почувствовала, что он стоит прямо у меня за спиной. — Я найду того, кто поможет мне в том, чтобы мы были вместе. — Когда его руки опустились мне на плечи, он произнес: — Я устал ждать. Не могу так жить, зная, что она где-то там планирует что-то. Жить с этим страхом в глубине моего нутра. — Он глубоко вдохнул, а затем выдох. — Это насмехается надо мной, детка.
Линг.
Это было из-за Линг.
Услышав мое молчание, он продолжил:
— Ты же знаешь меня, Лекс. Думаешь, я буду ждать, пока эта сука нападет первой? Нахрен это дерьмо. — Руки на моих плечах сжались. — Это не в моем стиле.
У меня замерзли ноги, и когда я повернулась, то сделала это медленно. Мои заплаканные глаза встретились с его, и я тихо спросила:
— Почему ты думаешь, что она что-то планирует?
Жестокая честность.
— Потому что я бы тоже так сделал. — И уверенность в его голосе заставила мое сердце дрогнуть.
Мои глаза стали такими же опустошенными, как и мой тон.
— Ты не собираешься уходить?
Он медленно покачал головой, и его глаза заговорили с моими, в них была уверенность. И в этот момент меня захлестнула убежденность, которую я не имела права чувствовать, не с нашей историей. Но я почувствовала ее.
Я затаила дыхание.
Прошлый опыт подсказывал мне бояться этого человека и того, что он может со мной сделать, но мое сердце протестовало так глубоко, что его нельзя было заставить замолчать.
Когда он взглянул на свои часы, то произнес слова, которые я боялась услышать.
— Мне нужно идти. — Увидев мое неуверенное выражение лица, он подошел ближе и нежно положил руки мне на талию. — Я вернусь, — искренне произнес он. Руки на моей талии сжались. — И когда я это сделаю, мы поженимся. — Его мягкие карие глаза изучали мое напряженное лицо, прежде чем он мягко приказал: — Поцелуй меня, прежде чем я уйду.
Я не должна была ему верить.
Тогда почему я верила?
Потому что это было лучше, чем альтернатива.
Образовавшийся лед на моем сердце треснул, трещины разошлись по всей хрупкой поверхности, и когда он заглянул мне глубоко в глаза и скомандовал: