Тяжелый вздох покинул меня, и я почесал щетину.
Чувство вины было той еще сукой.
Чувство вины требовало, чтобы его признали. Я знал это. Чувствовал это. Это было жестоко, и, да, сначала я винил Молли в том, что произошло, но правда была в том, что Молли не имела ничего общего с Линг, и натравливать их друг на друга было бы бесполезной борьбой. Линг всегда останется победительницей в этой битве, независимо от обстоятельств.
Ее вина была на мне, и я носил ее, как петлю на шее, душившую меня.
— Что-то есть, — произнес крупный мужчина маори за компьютером. Он вгляделся в экран, прищурившись. — Ага. Это она.
Я сделал несколько шагов вперед и посмотрел на отснятый материал. Линг вышла из своего «Мерседеса», подошла к пассажирской дверце и открыла ее. Моему сыну потребовалось некоторое время, чтобы выйти, но когда он это сделал, я вздохнул с облегчением. Я посмотрел на Линг и на то, как она протянула руку моему сыну.
Это было странно, то, как она себя вела.
И когда ЭйДжей отказался взять ее за руку, мой желудок упал.
Боже, приятель. Не давай ей повода причинить тебе боль.
Но Линг просто встала на колени, поговорила с ним секунду, а затем обняла моего сына, крепко прижимая его к себе, как будто у нее было на это гребаное право.
От ярости было трудно дышать. Моя женщина была дома в чертовом беспорядке, а Линг принимала привязанность, предназначенную для Лекси.
Гребаная сука.
Я собирался разорвать ее на части. Да. Я собирался убить ее голыми руками.
— Это белый или серебристый внедорожник, — пробормотал Амохо, наблюдая, как Линг уезжает с моим сыном. — Не могу разобрать все, но думаю, что смогу получить частичный номер.
Этот парень компьютерный волшебник.
Чувствуя прилив нежности к нему, я положил руки ему на плечи и сильно сжал.
— Сделай это, мужик. — Отступив назад, я сделал глубокий вдох и медленно выдохнул.
Тама стоял рядом, внушительный, как чертова статуя тики, с осунувшимся лицом и опущенными уголками губ.
— Я хочу помочь тебе вернуть твоего мальчика.
Он говорил серьезно. Не потому, что он был с Молли, а потому, что он знал, что если мы не вернем моего сына в ближайшее время, одного из моих людей вскоре отправят опознавать его тело. И даже такие психопаты, как мы, не потворствовали насилию над детьми.
— Ценю это. — Я посмотрел на Амохо. — Мне понадобится копия этой записи.
Амохо развернулся на стуле и бросил мне маленькую белую флешку. Я с легкостью поймал ее, а он заговорил:
— Если узнаем что-нибудь новое, мы позвоним.
Прежде чем я вышел, Тама остановил меня.
— Послушай. Насчет Молли...
Я прервал большого парня словами:
— То, что она делает, мне не помогает. — Слова были резкими, но произнесены мягко. — Скажи ей, что она однажды сказала мне, что сделает все, чтобы защитить моего сына, и я настаиваю на этом, потому что прямо сейчас ему нужна вся возможная помощь, которую он может получить.
И с этими словами я ушел.
***
Лекси
Никогда раньше я не осознавала, насколько жестоким может быть разум.
К примеру, сейчас.
Вопреки всем желаниям, мне было интересно, какими будут последние мысли моего сына перед тем, как Линг лишит его жизни.
Вспомнит ли он те времена, когда мы вместе засиживались допоздна и смотрели фильмы, смеясь, когда он пытался поймать попкорн, который я бросала ему в рот? Или его последние размышления обо мне будут о тех временах, когда он умолял меня поверить ему о возвращении его отца и о том, как его ужасная мать отказывалась поверить ему?
Я больше не билась в истерике, но слезы продолжали литься, стекая по моим щекам и шее.
Мои мысли были сосредоточены на худшем.
Надеюсь, когда придет время, она сделает это быстро для него.
Нахмурилась, услышав свои собственные мысли.
Что, черт возьми, я делаю?
Абсолютно ничего. Сижу здесь, жалею себя, в то время как Линг вытворяет Бог знает что с моим сыном.
Какой матерью это делало меня?
Это делало меня матерью, недостойной своего сына.
Чувствуя вновь обретенный источник энергии, почерпнутый из горя, я встала и переоделась. Подойдя к прикроватной тумбочке, я выдвинула нижний ящик, обнажив маленький металлический сейф, спрятанный под ним. Набрала код, он открылся, и я достала «Глок» 22-го калибра, который Юлий дал мне для моей защиты. Он был заряжен и готов к работе. Прежде чем выйти из своей комнаты, я посмотрела на себя в зеркало.
Лицо выглядело осунувшимся. Сплошная чернота залегла под красными глазами. Губы были бледными и сухими, а брови постоянно хмурились.