Когда он перестал расхаживать, то повернулся ко мне и произнес:
— Ты что, с ума сошел или твоя миссия — быть пойманным? — когда я бросил на него мрачный взгляд, он указал на меня. — Не испытывай меня сегодня, ублюдок. Я только что вернулся домой после четырнадцатичасового перелета, и мне не сосали член целую чертову неделю. Ты думаешь, я хочу быть здесь с твоей угрюмой задницей? Нет, чувак. Я хочу быть дома, а не читать тебе нотации.
Что за херня была у него в заднице?
Я медленно прожевал, затем проглотил.
— Тогда, бл*дь, вали, сука. Мне все равно.
Но затем Хэппи упер руки в бока и пробормотал:
— Ты навещал ЭйДжея?
О.
Я перестал жевать.
Это.
В любом случае, какого хрена это было его дело? Я никому не причинял вреда.
Я выдержал его взгляд, и он провел рукой по своей лысой голове, а затем усмехнулся.
— Лекси хочет отвести его к психиатру, Твитч. Думает, что он страдает от горя, потому что, хоть убей, она не может понять, почему он вдруг повсюду видит тебя.
Ладно. Возможно, это было проблемой.
Хэппи спросил:
— Как долго? — но я не ответил.
С моим мальчиком все было в порядке. Ему не нужен был психиатр. Он нуждался в своем отце, и я работал над этим.
Я мысленно вздохнул, поковырялся в еде, а затем мрачно пробормотал:
— Я разберусь.
Хэппи секунду моргал, глядя на меня, прежде чем отмахнуться и уйти. Прежде чем захлопнуть дверь, он сказал:
— Я тебе ни хрена не верю, чувак.
Я съел остаток своей еды в тишине, стараясь не обижаться на то, что моим друзьям сегодня досталось пообщаться с моей женщиной, пока я сидел в темноте, украдкой наблюдая за происходящим с другой стороны улицы.
Глава 5
Лекси
Я нервничала.
Наверное, мне не следовало этого делать, но я нервничала. Я имею в виду, из-за того, что знала, Аманда даже никогда не встречалась с Твитчем. Но у них были одни гены, и это заставляло меня нервничать.
Будет ли она похожа на него?
Будет ли такой же властной, как и он?
Я ничего о ней не знала, и Юлий подумал, что так будет лучше, если мои впечатления будут исходить от этой женщины, а не от рассказов о ней, и я должна была уважать это. Но когда я сидела перед туалетным столиком, нанося легкий макияж, то не могла не думать о ней.
Я быстро оделась в симпатичные джинсы в обтяжку и футболку, затем собрала волосы в высокий хвост. Посмотрев на себя в зеркало на туалетном столике, я удовлетворенно вздохнула. Это было так хорошо, как только могло быть. Я больше не утруждала себя переодеванием, не хотела из-за нервозности переусердствовать, боясь выглядеть идиоткой.
Итак, момент истины.
Когда попыталась выйти из своей спальни, мои глаза уловили вспышку розового цвета на моей тумбочке. Я нахмурилась, но ноги сами понесли меня к нему, и с мягкой, смущенной улыбкой я подняла маленькую циннию, которую явно сорвали с нашего переднего двора, поднесла ее к своим улыбающимся губам, вдыхая ее нежный, землистый аромат.
Мой сын был настолько чист сердцем, что иногда это убивало меня. Я делала все возможное, чтобы научить его приходящему в упадок искусству джентльмена. ЭйДжей ненавидел уроки танцев, которые я навязывала ему, но я поклялась, что он научится танцевать вальс, и по большей части мы веселились, занимаясь этим. Я старалась изо всех сил привить ему хорошие манеры, но, что ж, он был ребенком Твитча, так что я сделала с этим все, что могла.
Не знаю, как долго простояла на кухне, глядя в большое эркерное окно гостиной, но когда увидела подъехавший серебристый седан, мое сердце замерло. Я приложила руку к своему животу в слабой попытке остановить трепетание.
Мое сердце бешено заколотилось.
Что, если я ей не понравлюсь?
О, нет.
Что, если она мне не понравится?
Вот дерьмо.
Слишком поздно.
Миниатюрная рыжеволосая женщина, одетая в черные джинсы и белую блузку, уже пересекла половину лужайки перед моим домом. Из-за огромных солнцезащитных очков было трудно разглядеть ее черты. И тут раздался звонок в дверь.
Я сосчитала до семи, прежде чем открыть дверь, и молча стояла в проеме. Когда маленькая американка сняла солнцезащитные очки, обнажив поразительные голубые глаза и россыпь веснушек на носу, я была удивлена. Она совсем не была похожа на Твитча. Я ничего не могла поделать с внезапным иррациональным разочарованием, которое почувствовала.