Она заходит первой, а я, стоя сзади, наблюдаю, как она впервые осматривает мое жилище. Я купил этот дом несколько месяцев назад, так что по углам все еще стоят какие-то коробки, но в целом мы переехали. Дом приличных размеров. Идеально подходит для нас с Максом. Я не уверен, что Чикаго станет для нас местом постоянного проживания, но мне нравится идея выбрать место и пустить корни. Особенно теперь, когда у меня есть сын. Когда только он подрастет и пойдет в школу, я не планирую его перевозить.
Боже, эта мысль угнетает. Ему всего пятнадцать месяцев, а я уже чувствую, что теряю слишком много времени. Что я буду делать, когда он станет слишком взрослым, чтобы путешествовать с командой? Когда он пойдет в школу? Оставить его в Чикаго, пока я буду ездить по работе, и нанять кого-нибудь для его воспитания?
Я хочу быть вовлеченным. Хочу быть хорошим отцом. Мне хочется, чтобы семья окружала его безусловной любовью. Последнее, чего я хочу, – это чтобы он в слишком юном возрасте чувствовал груз слишком большой ответственности, как довелось почувствовать мне.
Я хотел бы, чтобы его жизнь была легкой. По крайней мере, в разумных пределах. Я мечтаю о том, чтобы он научился усердно работать и зарабатывать на жизнь. Но есть и более важные вещи, например, найти способ добраться до школы, когда живешь на другом конце города, выяснить, где ты будешь есть в следующий раз, или подделать подпись отца на документах, потому что ты не хочешь, чтобы кто-то узнал, что вы с младшим братом живете одни. Да, мой ребенок никогда не узнает, каково это.
Обойдя Миллер, я становлюсь с ней лицом к лицу в прихожей.
– Комната Макса дальше по коридору. Можешь осмотреться сама, как только он проснется, а основная часть дома – в этой стороне. – Засунув руки в карманы, я киваю в противоположную сторону. – Пойдем.
– Боже, – стонет она, запрокидывая голову. – Не могу дождаться, когда услышу, как ты скажешь это в спальне.
Господи.
Я не знаю, с чего начать, чтобы понять, как работает мозг этой женщины, как она устанавливает эти ассоциации. Ей нравится нарушать мое равновесие, выводить меня из себя. Но это мой дом. Я здесь главный, и я устал от того, что эта двадцатипятилетняя женщина заставляет меня чувствовать себя мальчишкой-подростком, не способным ответить симпатичной девушке, выдающей самые идиотские высказывания.
Вместо того чтобы отступить или по обыкновению покачать головой, я делаю шаг к ней навстречу, вторгаясь в ее пространство, наклоняюсь и тихо, но внятно произношу:
– Если в постели ты такой же никудышный слушатель, как и в реальной жизни, Миллер, я могу пообещать, что никогда не разрешу тебе войти.
Красивые губки приоткрываются, широко распахиваются нефритовые глаза.
– Так-то, Монтгомери. В эту игру можно играть и вдвоем. А теперь пошли. – Я снова киваю в сторону другой части дома.
Она поджимает губы, сдерживая улыбку.
– Продолжай в том же духе, Кай, и я забуду о «бейсболисте» и буду называть тебя просто «папочкой».
У меня вырывается смешок, и на губах у Миллер появляется зеркальная улыбка.
Она стоит всего в нескольких дюймах от меня, скользя взглядом по моему лицу. Ее взгляд кажется слегка сексуальным, но в большей степени удовлетворенным. Как будто она гордится собой за то, что заставила меня рассмеяться.
– Спасибо, что поможешь мне с ним сегодня, – добавляю я, спеша выразить ей свою признательность за то, что она вернулась, прежде чем она преодолеет разделяющие нас два дюйма.
Она кивает и следует за мной, а я веду ее через другую часть дома. Спальня Макса находится в самом дальнем углу, это сделано специально в надежде, что он сможет заснуть, несмотря на шум, который может происходить в основной части.
– Моя комната дальше по коридору, как и комната для гостей. Гостиная. Столовая, – продолжаю я, перечисляя открытые пространства, мимо которых мы проходим. Свернув за угол, мы выходим из главной гостиной. – Вот кухня, а если пройти сюда, увидишь…
Я замираю на месте, больше не слыша шлепанья сандалий Миллер по паркету. Она стоит спиной ко мне, не сводя глаз с кухни.
– Это твоя кухня? – спрашивает она.
– Да.
– Кай, это потрясающе.
Правда? Думаю, да, благодаря столешницам для разделки мяса и совершенно новой бытовой технике. Здесь много места для хранения, белые шкафы и черная отделка. Но я никогда не придавал этому всему особого значения, потому что, скажем так, я никогда этим не пользовался.
– Это выбирал подрядчик, но ничего, годится.
– Годится? – с хриплым смешком переспрашивает она. – Да это кухня моей мечты. Это конвекционная духовка?