– Но мы же не можем просто так сидеть и ждать когда его убьют…– возмущалась бывшая Щусь. – Наташ, а ты что молчишь?! В конце концов это твой отец …
– Нужно сначала дождаться решения …– Тихо сказала блондинка, опустив голову. Ей было стыдно смотреть им в глаза. Девушка чувствовала, что ребята отдалились от нее. И хоть ей они не говорили ни слова, Наташа видела холод в их глазах.
– Что конкретно ты хочешь услышать?! – Впервые в жизни Ксанка заорала на подругу. – Зачем ты попросила его тогда остаться в квартире?! Для чего?
– Мне было плохо. Я просто хотела поддержки… – Глотая слезы, промолвила блондинка. – Я не думала, что будет так…
– Он поддержал! Ты счастлива! – Давила на нее подруга. – Теперь нам всем плохо! А ему в первую очередь!
– Ксан перестань! – Оборвал ее Яшка.
– Почему я должна перестать?! Из-за нее моего брата могут расстрелять….А я должна улыбаться ей?!
– Оттого что ты на нее орешь, ничего не изменится! – Посмотрев на нее, строго сказал Валера. – Мы сейчас должны выступать единым фронтом. Как в армии говорил Буденный?! Только вперед и не шагу назад! Вот так и сейчас! Идем вперед и думаем, как его вытащить, а потом что делать дальше…. А не грезься между собой! Так мы еще быстрее его утопим! Поэтому глаза высушили, сопли вытерли и думаем…!
– Что ты предлагаешь? – Спросил друга цыган. – У меня вообще мыслей нет…
– Я не знаю что делать… …– Тяжело вздохнув, покачал головой Валерка. – Пока не знаю!
– Я знаю что делать…– Внезапно ахнула Наташа.
– Ты о чем?! – Оживился Яшка, наблюдая, как блондинка подскочила со своего места. Взяв сумку, она вывалила все ее содержимое на стол.
– Что ты ищешь? – Непонимающе спросил Валерка.
– Записную книжку! – Перебирая предметы непослушными руками, ответила чекистка. Найдя книжку, девушка пролистала страницы, ища заветный телефон. – Вот, нашла!
Неожиданно дверь кабинета открылась, и вошел Иван Федорович. Смирнов редко сам заходил в кабинеты подчинённых. Обычно вызывал к себе. Зайдя, Иван Федорович с болью посмотрел на неуловимых. Видя, что на начальнике комиссии нет лица, ребята замерли, забыв как дышать.
– Пришло решение сверху….Завтра на рассвете…! – Скорбным голосом заявил Иван Федорович – Простите ребят…Мне жаль!
В гробовой тишине Смирнов вышел из кабинета, закрыв за собой дверь. Не веря своим ушам, чекисты переваривали то, что сказал начальник. Наконец придя в себя, Наташа молча подошла к столу командира и взяла телефонную трубку.
– Семен Михайлович?! Мне срочно нужна ваша помощь…
**********************
– Семен Михайлович….Я умоляю вас.…Помогите! Вы последняя надежда! – Плакала Наташа, сидя диване в кабинете Буденного. После своего звонка маршалу, девушка со всех ног кинулась в его ведомство. Неуловимые хотели поехать с ней, но девушка настояла, что будет лучше им остаться и быть рядом с командиром. Гарантии что Будённый сможет помочь, не было. Ведь решение уже было принято! Выслушав Наташу, Семён Михайлович встал у окна, задумчиво глядя вдаль. Взяв курительную трубку, он глубоко затянулся. Дело было серьезное. И как отменить решение сверху маршал пока не представлял. Одно было ему понятно, просто так Данька бы не стал размахивать кулаками. В попытку разжечь конфликт между странами, Буденный не верил. Для этого парень был слишком умен. Дело было в другом! Насколько он помнил, из всех ребят, Щусь был самым сдержанным. Чтобы он потерял над собой контроль, нужна была серьезная причина.
– Что-то ты не договариваешь дочка…! – Повернувшись к Наташе, сказал маршал, поправив свои пышные усы. – Я очень хорошо помню Данила. Он вырос на моих глазах. Я знаю, как ведет себя этот человек в критических ситуациях. На войне их было много. Он всегда руководствовался холодным разумом, никогда не терял голову. Что его заставило ударить Игоря? Не поверю что из-за квартиры!
Тяжело вздохнув, Наташа грустно посмотрела на друга ее деда. Она рассказала Буденному лишь часть правды. Рассказывая про квартиру, нотариуса, унизительный осмотр ее вещей и квартиры, девушка утаила правду о тяжелом разговоре со своим отцом. Она никому это не рассказывала, даже лучшим друзьям. Слишком больно и унизительно это было. Еще больнее было бы видеть жалость в глазах близких. Но сейчас это не имело значения, только бы помочь командиру.