— И так, сегодня мы собрались по требованию Сергея Родионовича! — Хмуро начал собрание Егор Станиславович. — Честно говоря я сам не понимаю, в чем собственно дело. Думаю, что он нам всё сейчас досконально объяснит. Прошу вас Сергей Родионович, начинайте!
— Спасибо! Дня начала хочу пояснить, я и моя …жена являемся сотрудниками Чрезвычайной Комиссии в Москве. — Встав со своего места, начал свою речь Даниил. — По поручению начальника комиссии, Смирнова Ивана Федоровича, были отправлены сюда расследовать три случая суицида в вашем отделении. Поскольку в деле могли быть замешаны непосредственно сами сотрудники отделения, расследовать мы должны были под прикрытием. А точнее я в качестве простого следователя, не представляющего особой опасности. Мой образ и действия были полностью скопированы с письменного описания психологических портретов жертв: Лаврентьева, Митрофанова и Заболоцкого.
— Вам это удалось! — Усмехнулся Чердынцев.
— Спасибо! Я продолжу! — Не удостоив его взглядом, отрезал Данил. — В ходе расследования выяснилось, что, двое из жертв, а именно: Заболоцкий и Митрофанов, стали объектами шантажа. Прочитав их личные дела и уточнив информацию в их родных городах, я узнал, что у обоих были не совсем правильные с моральной точки зрения наклонности. Естественно, которые они тщательно скрывали.
— Подождите…какие наклонности?! — Удивился начальник отделения Путько.
— Скажем так…их не интересовали женщины!
— Не хрена себе! — Не сдержался Краснов. — Разве такое бывает?!
— Редко, но бывает! — Пояснила Наташа, сидя возле Даньки. — Это психологическое отклонение. Врожденное! Человек в этом абсолютно не виноват!
— Имея такие наклонности, вполне оправдан их замкнутый образ жизни. — Продолжил доклад Данька. — Как я уже сказал оба стали объектами шантажа. Человек узнавший о них такие подробности, не преминул воспользоваться этим. Требуя от каждого круглую сумму денег, шантажист угрожал обнародовать их недуг. Мало того, он постоянно намекал о нем при других сотрудниках, делал замечания, рисовал и подкидывал карикатуры, в общем делал все чтобы морально сломать человека. А учитывая, что у обоих жертв эмоциональный фон и так был ниже среднего уровня, добиться этого не представляло особых затруднений. Понимая, что платить они не смогут, оба приняли радикальное решение…суицид.
— Ну и кто же их довел до этого? — Хмуро спросил Чердынцев.
— Вы! — Посмотрев на него, строго ответил Даня.
— Чего? Рехнулся что ли?! — Завопил Савелий Игнатьевич.
— Соблюдайте пожалуйста деловой тон. Мы с вами находимся в госучреждении, а не в парке на лавочке! — Стальным голосом отчеканил чекист. — Я не знаю, как вы узнали о них такие подробности, но я знаю точно, что именно вы шантажировали Митрофанова и Заболоцкого.
— Доказательства есть?! — Строго спросил Путько.
— Конечно! Как-то в разговоре Шаров Илья Геннадьевич сказал мне, что Заболоцкий часто пропадал в вашей здешней библиотеке. Сходив туда и пообщавшись с библиотекарем, я узнал, что Глеб Сергеевич всегда выбирал одно и тоже место: стол у туалетной комнаты. Согласитесь весьма странный выбор. Осмотрев внимательно это место, я увидел в столе тайник. Это был единственный стол с тайником во всей библиотеки. Даже библиотекарь не знал о тайнике. Открыв его, я нашел дневник Заболоцкого. — Даня достал из папки листы бумаги. — Это копии дневника, где четко прописана причина шантажа, сумма, которую с Заболоцкого требовали, но самое главное здесь написана полное имя шантажиста: Чердынцев Савелий Игнатьевич.
— Да мало ли что этот больной мог написать?! — Кричал майор. — У вас есть конкретные доказательства?!
— Помимо этого у нас есть свидетельские показания сестры Митрофанова Романа Андреевича. Когда я прочел дневник Заболоцкого, я подумал, а не могло ли случиться тоже самое и с остальными. И как оказалось, так и есть. У Романа Андреевича был тот же самый недуг, что и у Заболоцкого. Может быть это насмешка судьбы или злой рог, но к вашему удовлетворению в разное время, два разных человека с одинаковой проблемой оказались отличной мишенью для шантажа.