— Пойдем к ним? — спросил Женька.
— Не надо, — отсоветовал я. — У них своя компания…
Как ни странно, но Женька со мной согласился. Мы двинулись по берегу вправо, туда, где белела маленькая песчаная отмель. И пока мы шли, ребята молча провожали нас взглядом.
Так с того дня и повелось. Ребята купались на косе, а мы на песчаной отмели. Однако, услышав совет тети Даши, Женька объявил:
— Надо завтра же подойти к тем ребятам.
Утром после завтрака мы пошли на речку. Песчаная коса была пустынна. Не было на своем обычном месте и рыболова.
— Давай пока искупаемся, — предложил Женька и первый быстро начал раздеваться.
Купаться у косы оказалось куда приятнее, чем на отмели. Тут уже у самого берега было глубоко. А в нашем месте речку можно было запросто перейти вброд. Я оттолкнулся ногами от берега и поплыл. Женька за мной. Мы были почти у противоположных кустов, как вдруг я услышал ребячьи голоса.
Их было четверо: трое мальчишек и девчонка. Среди них я узнал и рыболова с удочкой и ведерком. Мне не очень-то хотелось плыть к ним. А Женька уже пустился к берегу быстрыми саженками. Пришлось и мне плыть за ним.
Внезапно я увидел, как высокий мальчишка нагнулся и поднял с песка Женькину коробку. Там были две бабочки, которых мой товарищ поймал по дороге на речку.
— Эй, эй! Не трогай! — заорал Женька.
Он выскочил на берег и побежал к ребятам, которые стояли и выжидающе смотрели на него. Коробку долговязый мальчишка все еще держал в руке.
— Возьми, — сказал он Женьке и протянул ему коробку. — Я только посмотреть хотел…
Женька осторожно приоткрыл коробочку. В щель мгновенно просунулись усики бабочек. Вытащив бабочку, Женька объяснил:
— Это семела.
— Сатирус семеле, — подсказал я с важностью латинское название. — Тип членистоногих, подтип трахейнодышащих, класс насекомых, второй подкласс — крылатые насекомые, отряд чешуекрылых…
Все это я выпалил единым духом, искоса поглядывая на девчонку. Ребята вытаращили глаза.
— Ну-у? — с уважением протянул долговязый.
Я воодушевился и как только Женька вытащил крапивницу тотчас же оттараторил:
— Крапивница. По-научному ванесса уртикае…
— Ой! — тоненько вскрикнула девочка. — Уртикае!.. А у нас на огороде много таких летает.
— Мы вас видели, — сказал высокий мальчик. — Вы с нами купаться почему-то не захотели.
— Просто незачем было вам мешать, — поспешно отозвался я.
Высокого мальчугана звали Митей. Голубоглазого крепыша Федей, девочку Настей, а толстого рыболова Тарасом.
— Мы знаем, — произнес с лукавой улыбкой Федя, — вы у Дарьи Григорьевны живете.
— Это тетка моя, — объяснил Женя. — Мамина родная сестра.
— А к-колдун кто? — с любопытством спросил Федя. Он слегка заикался.
— Какой колдун?
— Старик.
— Иван Кузьмич? — догадался я. — Жилец просто. У тети Даши комнату снимает. А почему колдун?
— Бабка моя так говорит, — таинственно сообщил Федя. — Ходит везде со своей палкой. Говорят, какой-то клад ищет…
— Клад?
— Ага… В лесу, говорят, где-то старинный клад з-запрятан. Разбойники схоронили. То ли у Большого дуба, то ли в Волчьем логе…
— Где отряд погиб? — вырвалось у меня.
Митя кивнул и тут же удивленно спросил:
— А вы откуда знаете про отряд?
— Нам Афанасий Гаврилович рассказывал. Мы с ним вместе в поезде ехали, — сказал Женька, а я добавил:
— Мы у него в гостях были.
— Мой дедушка тоже про отряд знает, — произнес Митя. — Он раненого партизана прятал. Неделю за ним ухаживал. Немцы так его и не нашли.
— А вы в лес ходите? — полюбопытствовал Женька.
— Ходим.
— Нас можете до Волчьего лога довести?
— Можем, конечно, — сказал Митя. — А вам для чего туда?
— Посмотреть. Мы никогда не видели, где война была.
— Это подготовиться надо, — подумав, произнес Митя. — Хлеба взять, картошки, спичек… Да и идти туда лучше на рассвете — путь-то ведь неблизкий.
— Надо еще лукошки взять, — вставила Настя. — Там грибов много.
— А в озерах караси… — поддакнул Тарас.
— Ну, тогда давайте завтра, — предложил Женька. — Зайдете за нами?
— Зайдем.
Сзади послышался скрип песка под чьими-то шагами и осторожное покашливание. Я обернулся. Мимо нас медленно шел, опираясь на палку, Иван Кузьмич. Мы все разом умолкли. А он прошел, взглянув на нас острыми, зоркими глазками из-под насупленных седых бровей. В его сгорбленной фигуре, в морщинистом лице с узенькой белой бородкой мне и правда вдруг почудилось что-то колдовское.