Ух ты!
Рывком вскакиваю и начинаю лихорадочно шарить глазами по строчкам. А ведь это может сработать! Аккуратно беру книгу в зубы и, стараясь не шуметь, двигаюсь прямо на звук.
— Стой, рыжая!
Ну и слух у поганца. Это за сколько же шагов он меня услышал, что успел и на ветку залезть?
— Колобок, милый, я пришла всего лишь сказать спасибо за твоё потрясающее творчество...
— Хе-хе! Это ты своим придуркам будешь рассказывать. По-моему, мы уже всё выяснили раз и навсегда: и ты, и твои гопники ничего не понимаете в музыке. Так что давай, катись отсюда, не мешай мне работать над другими, не такими безнадёжными. А то я и для тебя составлю персональную программу культурного воспитания!
Меня передёргивает: он действительно может. Каждый из нас помнит о судьбе несчастной куницы.
— Ухожу, ухожу, — покорно соглашаюсь я. — Но на этот раз ты ошибся. Я не собиралась за тобой гоняться. Наоборот, подарок принесла. Здесь описан древний, забытый всеми способ исполнения. Люди переняли его от нас, но потом утеряли это умение, а мы, лисы, сохранили — для потомства, как важную часть нашей культуры. Я действительно благодарна за твои ежедневные, — с трудом удерживаюсь, чтобы не добавить "и еженочные", — усилия и хочу хоть чем-то тебя отблагодарить.
Колобок подозрительно глядит с ветки.
— Точно древний и забытый?
Кладу "Республику Шкид" под дерево и клятвенно прижимаю лапу к груди, мысленно прощаясь с любимой книгой.
— Спасибо, если так, — с сомнением говорит он и машет ручкой. — Иди, иди, я сам почитаю.
Безразлично пожимаю плечами и плетусь прочь.
— Если что — спрашивай, не стесняйся, — бросаю на ходу. — С удовольствием всё разъясню и покажу на примерах. Я в совершенстве владею этим способом. Где меня найти, ты знаешь.
— Ага. Знаю, — всё ещё с недоверием подтверждает колобок. — Может, и приду.
Да куда ты денешься... Прикатишься как миленький. Что-что, а зубарики тебе точно не по зубам. Чтобы этим искусством овладеть, надо хотя бы зубы иметь.
А из нас двоих они есть только у меня...
Средство от бессмертия
— Какая всё-таки презанятная штуковина! — Кощей с трудом заставил себя оторваться от диковинной трубки на подставке. — Вроде который раз уже смотрю, давно прискучить должно было — ан нет, взор прямо прикипает.
— Чего это ты там глядишь? — с подозрением прищурился Иван, звякнув кандалами. — Небось, опять какую пакость удумал...
— Да я бы и рад такой придумкой похвалиться, — вздохнул Кощей, — но врать не буду: не моя. Это, милок, один местный мастер ещё в старину изобрёл. А потом спился и помер. М-да. Так вот, через этот глазок любые малости высмотреть можно. Хочешь — могу дать поглядеть, мне не жалко. Сейчас сюда, на стёклушко капну — и готово. Не поверишь: в малой капельке воды такие зверюшки плавают, что и на пьяную голову не измыслишь.
— Много ты в пьяных головах понимаешь, уклейка сушёная, — проворчал Иван с кислой миной и почесался лопаткой о камень, выступающий из стены. — Небось, никогда ничего крепче кваса во рту не держал.
— А и не держал, — охотно согласился Кощей. — Мне себя травить разной зелейной гадостью и посейчас никакой охоты нет. Я ещё долго жить собираюсь.
— Тот не мужик, кто не пьёт! — отрубил Иван и слегка икнул.
— Да вы хуже животных! — брезгливо сморщился Кощей и помахал ладонью перед лицом. — Даже эти волосатики на стёклушке так себя не ведут.
— Хватит своими умствованиями мне кудри прореживать, лучше вот чего скажи: тебя ведь богатырь Забугор намедни всего мечом порубил, прямо у меня на очах, а ты что же — опять живой?
— Как видишь, — сказал Кощей, с невинным видом ковыряя ногтем столешницу.
— Зубрило-башковитянин тебя в море с ладьи швырял?
— Ну, швырял.
— Бобрыня огнём в кузне жёг?
— И это правда, жёг, поганец, — скривился Кощей.
— Так как же у тебя выходит — из мёртвых от раза к разу восставать? Али ты и вправду бессмертен, али секрет знаешь какой? Только свою байку с иглой не надо пересказывать, и так на много вёрст вокруг разные дураки ни одного целого сундука не оставили.