Да, и вот этот чёрный кмыг настал. После недели непрерывного бодрствования, неудачных опытов с анабиозом и выжигания местности в бессильной злобе я сдался. Ну, водоросль я по-быстрому вырастил, встроив пару генов анаконды какой-то местной кувшинке, но забыл извлечь из них хищную составляющую, и злючие отростки чуть меня не придушили. Завязал я их узлом, кинул в речку — пущай хоть в океан занесёт; искусственно головастиков выкормлю. С гнездом, слава Великому Кандибоберу, всё обошлось без хлопот, такой пузырь под водой заделал — любо-дорого посмотреть.
А вот с кладкой получилось хуже всего. Сначала пришлось идти на поклон к этой ветхой бзюхе, чтобы позволила генетического материалу набрать. Ух, сколько я окрестных поселений опустошил, только чтобы старая кочерыжка себе закрома набила на чёрный день! Так она после этого еще и плюнула не в пробирку, а прямо в морду. Ну не драться же с нею? Собрал слюну и поплёлся восвояси.
Правда, кладка получилась на диво — яйцо в яйцо. А что толку? Сначала какая-то мелочь серая несколько штук на пол хвостом смела, потом мангуст невесть откуда в пещеру забрёл и похозяйничал от души. Ну и что, что они на змеиные смахивают? А нюх тебе зачем? Рептилию от рептилии отличить не можешь?
Короче, осталось у меня одно-единственное яйцо. И тут инкубатор испортился. Ну не псявство, вот скажи?! Как теперь яйцо дозревать должно? Пришлось за эксперименты взяться. Сначала ставил опыты на более простых организмах: разных там утках, зайцах и другой шушере, причём на всякий случай запирал их понадёжнее и подвешивал повыше, чтобы любопытные твари не добрались. Нет, не зреет. Правильно, оказывается, магистр Мухлыб говорил: без разумного биополя яйцо развиваться не будет. Ладно, по лесу разумные биополя пачками ходят по грибы да по ягоды, выбирай — не хочу. Ну я и выбрал на свою голову. Нет чтоб самку в штопаных обносках тихо умыкнуть, так мне заблагорассудилось хапнуть побелее да порыхлее, в блестящей упаковке. Она в шатре на полянке сидела, пока остальные гонялись за лесной биомассой. И тут-то я попал: самцы половозрелые к моей пещерке валом повалили! У меня даже нет времени ей подсадить ей яйцо! Ладно, у меня парализатор пока работает исправно, а что если массой задавят?
Да чего я тебе, чвяку зелёному, всё это рассказываю? Что ты на меня бельмы пучишь в своём аквариуме? Всё равно ты, кроме своего жабского гарема, никогда ничего в жизни не видел. А я планеты колонизировал, когда твои эволюционные предки ещё в проекте были у Великого Кандибобера!
Вот, ещё один млекопитающий крадётся к кабинету. Сейчас я его срежу... А-А-А-А-А!! Что это у него в руках?! Когда он успел его спереть?! Отдай яйцо, я себе другую самку найду, обещаю! Только не об камень, не... А-А-А-А-А!! Что ты наделал?! Знаешь, какая вероятность выживания зародыша без яйца? Да, это зародыш, а не игла, идиот! Отдай его, милок, ну дай, ну пожалуйста, я тебе всё что хочешь сделаю! Может, я всё-таки смогу починить инкубат... НЕТ!!!! Нет... Разве ж так можно?.. У меня всегда было слабое серд...
Гусляр
— ...Тяжел камень на дно тянет,
Шелкова трава ноги спутала,
Желты пески на груди легли...
Старый гусляр расположился на пригорке неподалёку от хутора. Пел он басовито, но негромко, с закрытыми глазами, чтобы не отвлекаться на праздничную суету. Столпившиеся вокруг него ребятишки слушали свежесочинённое сказание, боясь пошевелиться. Самый маленький застыл на месте с пальцем, погружённым в ноздрю, в уголке широко открытого рта блестела капелька слюны.
— ...Собрали народ, пошли на реку,
закинули сети шелковые
и вытащили Алёнушку на берег.
Сняли камень с шеи,
окунули её в воду ключевую,
одели ее в платье нарядное.
ожила Алёнушка и стала краше, чем была.
— Краше, чем была... — с мечтательной улыбкой повторила за ним девчонка с соседнего хутора. — А знаете, она и правда сильно похорошела после всего этого. Прямо расцвела наша королевишна.
— Дедушка, — робко тронув гусляра за рукав, проговорил старший, — а как Алёнушка столько времени на дне пролежала и не померла насовсем?
Старик задумчиво провёл пальцем по струнам, но ответить не успел: от избы, где в окружении родни в обнимку с мужем стояла сияющая Алёна, донёсся слабый вскрик, все тут же зашумели и засуетились. Ребятишек как ветром сдуло: всем до смерти было интересно, что же произошло.