Смит сдул пену с кружки и беззаботно рассмеялся:
– Это же элементарно, Ватсон! Он ведь философ и прекрасно знает, что, если человек покорен судьбе, то она его ведёт, а, если непокорен, то – тащит.
Возразить было нечего. Именно сейчас я понял разгадку странного завещания отца. Он велел сжечь его тело после смерти, а пепел развеять. Старый генерал не хотел никого связывать своей могилой. «Мёртвый не должен хватать живого», как часто любил повторять он. «Человек должен оставлять после себя память, а не надгробный камень» – отрезал отец попытки изменить его последнюю волю. И сейчас, словно из-за черты жизни и смерти он одобрительно кивнул мне в эту непростую минуту.
Я стоял на самой кромке скалы и смотрел на горизонт. Это место и будет моей Серебристой гаванью. Отсюда я уплыву, в другую неведомую страну, где меня ждёт совсем другая жизнь. С паспортом другого государства, совсем с другими заботами.
Мне, вдруг, вспомнилось гадание. Девушка – символ надежды, изливающая свой бальзам на самые печальные дни нашей жизни, звезда над ней – откровение судьбы, запертое за семью печатями, а ещё бабочка – воскресение после смерти.
Ничего не кончается! Мой корабль уносит меня навстречу неизвестности по реке, в которую ещё никому не удалось войти дважды.