— Вы пьяны!
— Я слегка навеселе, Елена Сергеевна, — миролюбиво ответил Данилов.
Спиртное всегда настраивало его на миролюбивый лад.
— Но прошу заметить, что выпил я лишь после утренней конференции, покончив с работой на ближайшие двое суток…
— Я позволю заметить вам, что распитие спиртных напитков на подстанции строго-настрого запрещено, вне зависимости от того, делаете ли вы это в рабочее или нерабочее время! — Тон Новицкой был раздраженным, а взгляд — холодным. — Прошу вас написать объяснительную, впрочем, если вы сейчас пьяны, то можете написать ее послезавтра.
— Почему же — послезавтра? — пожал плечами Данилов, доставая из-под стола пакет с бутылкой. — Если вам, Елена Сергеевна, так нужна моя объяснительная, то я напишу ее прямо здесь.
Он улыбался, глядя на Новицкую, и ждал, что она вот-вот рассмеется и скажет нечто вроде того, из их совместного прошлого: «Купился, простофиля?». А он подмигнет ей и в двух словах объяснит, какое поганое выдалось дежурство. Данилов не мог представить себе, что заведующая подстанцией всерьез намерена получить с него объяснительную за то, что он по окончании своей смены тихо и мирно выпил на подстанции немного водки. Если бы еще он занимался бы этим после каждой смены, да, напившись, до вечера бродил бы с песнями по подстанции — тогда бы гнев Елены был бы оправданным. Но сейчас…
— Лучше у меня в кабинете, — ответила Новицкая.
— Где скажете.
Данилов проследовал за ней в ее кабинет, чувствуя, что шутка немного затянулась. Лишь тогда, когда заведующая усадила его за свой стол и положила перед ним лист бумаги и ручку, до Данилова дошло, что она и не думала шутить.
— Пишите скорее, у меня мало времени. — Заведующая подошла к окну и распахнула его, словно намекая на то, что хмельной дух, исходящий от Данилова, ей противен.
«Могла бы просто включить кондиционер», — подумал Данилов.
Он опустил пакет со злосчастной бутылкой на пол, придвинул к себе лист, взял ручку и задумался.
— Пишите! — подстегнула заведующая.
— Пишу! — огрызнулся Данилов и написал объяснительную.
Написал все, как было. Что такого-то числа, в такое-то время, им, выездным врачом шестьдесят второй подстанции доктором Даниловым, на территории подстанции, а именно на кухне, было принято внутрь около двухсот граммов водки.
Заведующая стояла за его плечом и читала написанное.
— Теперь подпись и дату! — подсказала она, когда рука Данилова на мгновение повисла в воздухе.
— Я знаю, — буркнул Данилов и дописал: «Сам я это приятное для меня событие нарушением дисциплины не считаю».
Размашисто расписался, поставил дату, подхватил с полу пакет, встал и, не оборачиваясь, не прощаясь ушел прочь.
Раздражение, охватившее его в кабинете начальницы, на улице только усилилось. Привычно заныл затылок. Данилову было плохо и больно, поэтому он не стал ждать троллейбуса, а решил пройти пешком пару — тройку остановок.
По дороге незаметно завязалась беседа с самим собой.
— Что это такое? — вопрошал про себя Данилов, и горькая улыбка играла на его губах. — Придраться к тому, что после смены человек выпил на подстанции. Выпил тихо, мирно, благопристойно. Выпил и уже собирался уходить домой. Разве так можно? Разве так надо?
И тут же ответил себе вслух:
— Нельзя, так нормальные люди не поступают!
При Тюленькове не возбранялось втихаря раздавить на кухне бутылочку после дежурства. Требований к утренним хмельным застольям у прежнего заведующего подстанцией было всего два — не возбуждаться, то есть не разговаривать громко и не расхаживать по подстанции, и не засиживаться дольше часа.
— Денис Олегович — человек! — сообщил Данилов проходящей мимо женщине.
Та испуганно шарахнулась в сторону.
Данилов на ходу достал из пакета бутылку, отвинтил крышечку и глотнул немного водки за здоровье Дениса Олеговича Тюленькова, мысленно пожелав ему всяческих благ.
Дойдя до Рязанского проспекта, Данилов сел в троллейбус.
— Как же мне повезло, что я на ней не женился! — сообщил он старичку, усевшемуся рядом с ним.
— Если не женился, то наверняка повезло! — ответил старичок, часто моргая из-за толстых стекол очков. — Вот если бы женился, то тут уж держись!
— Есть такой анекдот, — к месту вспомнил Данилов. — Жил-был холостой мужчина, которого от зависти вечно донимали женатые друзья. «Женись! — советовали они. — А то перед смертью стакан воды некому будет подать!». Мужик послушал-послушал, да и женился сдуру. Жена, конечно, попалась стервозная и всю жизнь ему испортила. А перед смертью он собрал друзей и сказал: «Самое ужасное то, что пить мне совершенно не хочется…».