«Навязалась на мою голову, придётся сыну, как и мне в бедности век прожить. Тот же навоз только издалека вёз», - сердилась женщина.
Со следующей недели молодёжь работала, Родя пошёл в охрану, а Катюша на кирпичный завод в горячий цех, чтобы денег больше заработать.
Вот уж действительно «Насильно мил не будешь». Как ни старалась невестка и работой и заботой, но матери угодить не могла. Зарплату Владимировне всю отдавала, но как ходила в старых туфлях, потрёпанном плаще, так и осталась. Не только свекровь, но и соседи с её злого языка прозвали, Катюшу, невеста без места.
Родион через время купил Жигули, мать съездила к сестре в столицу, одела сына во всё новое, дорогое.
Прошло три года, работала невестка без отпусков, брала компенсацию, чтобы свекрови угодить. Осенью проходила медосмотр, там и сказали о беременности, врач сразу дала направление в больницу, молодая женщина была истощена. На заводе работа тяжёлая, и дома хозяйство большое. Свекровь жадная была, всё несёт на базар, говорила:
- Брюхо хоть чем можно набить, а копейка в руках должна быть.
На невестку иначе стала смотреть, понимала:
«Где ещё такую дуру найду? Больше нас двоих зарабатывает, для себя не старается, что дам, то и поела».
На декретные деньги, добавив собранные на заводе молодой мамочке, купили спальный, гостиный и кухонный гарнитуры. Соседки ходили, как в музей смотреть, красивой мебели ни у кого не было. Вроде Владимировна стала к невестке привыкать, и по - своему полюбила её за трудолюбие, сноровку и кроткий нрав. Катя помнила наказ матери, и слово свекрови не сказала. Если сначала Владимировна грызла сына, что нищенку привёз, теперь это не вспоминала.
После Нового года из роддома привезли двух девочек, Олесю и Оксану. Тут уж свекровь к ней сильно привязалась, и внучек полюбила, когда болели вместе по больницам ходили, всё у них стало ладиться.
После года детей устроила в ясли, и опять Катюша в горячий цех вышла. Только стали на посёлке поговаривать, что у Роди завелась любовница. Он с работы рассчитался, стал заниматься извозом, частенько задерживался допоздна, потом не стал ночевать дома. Стала Анна замечать, что стали вещи пропадать, и сын к жене охладел. Решила:
- Съезжу к сестре на недельку, отдохну, может без меня, молодые помирятся, и всё у них наладиться.
Мать уехала в столицу, а когда жена работала в ночь, приводил Родион в дом любовницу.
- Посмотри, на мою хатку, как я живу, моя королева, - хвалился наглец. Ира ходила из комнаты в комнату, мебель ей очень понравилась.
- Я тоже такую мебель хочу, - капризничала вздорная девушка.
Через две недели вернулась хозяйка, привезла сыну финский костюм, хотела его задобрить, но его ничего не интересовало, чаще и чаще, уходил из дома.
А вчера Владимировна узнала, что путается сын с одноклассницей, которую она ему раньше в невестки пророчила. Ирина к тому времени развелась, жила с пятилетним сыном у родителей на посёлке. Почти три года Родя то уходил, то приходил.
Мать стала ругать:
- Тебе не стыдно? - Меня позоришь, дочкам отец нужен, а Катя, золотая жена, тебя одела, обула, машину купила, мы же очень хорошо жить стали.
- Ты же сама хотела, чтобы я на Ирке женился. Всю плешь проела, что нищенку привёз. Сама хвалила у Ирочки и дом, и квартира, и машина. Что же теперь случилось?
- Говорила, когда внучек не было, невесту без моего согласия привёз, сейчас всё иначе. Свои дети, а ты чужого сына будешь растить. Стыд, позор.
- А что я теряю? Не уживусь, вернусь. Катька ждать будет, она же любит меня, преданная, как собака.
- А дети как?
- Не знаю, хочешь, пусть у тебя живут, нет, едут к матери на Западную.
Поняла Анна Владимировна, что сама виновата, в этой беде, что пилила сына, не ту выбрал.
«Теперь и с Иркой живёт, а на душе кошки скребут, жаль только жить стали по - человечески. Уедет невестка, внучек увезёт, останусь без помощницы, добытчицы. Как быть»?
Катя хотела уехать сразу, да свекровь уговорила остаться, до отпуска доработать, чтобы денег в куче получить.
Но жизнь распорядилась иначе. На выходные подогнал Родя машину, и мебель красивую, за декретные жены купленные, забрал. Больно, обидно стало матери, и кричала и плакала. Сын не слушал, снял ковер, висевший на стене, страшно дорогущий.
- Что же ты молчишь? Твою мебель забирают. Сделай, что - то, он же всё увезёт.
Катя стояла у окна, и безучастно смотрела на происходящее, а потом сказала:
- Из этого дома, ушёл мой любимый, самое дорогое для меня, всё остальное не имеет значение, - и заплакала.
Ещё вчера она на что - то надеялась, сейчас поняла - это конец, муж её бросил навсегда.