Сверившись с другими книгами, я обессиленно упала в кресло. Реинкарнация. Вот пик моего дара! Я смогу встретить Анубиса снова молодой и красивой! Или же… Смогу освободиться от него. Забыть навеки, как страшный сон, этого демона, жить спокойной жизнью, вместе с человечеством приближаясь к тому уровню знаний, что поможет мне окончательно постичь устройство мироздания. Это ли не чудо?
Спустя год я была готова. Распорядился еще Анубис о том, чтобы любой, кто назовет в одном из банков пароль и нарисует знак, мог получить в свое пользование немалую сумму, еще оставшуюся спустя годы моей весьма скромной жизни. Наверное, это он для себя этим озаботился. Что ж, это будет мой запасной вариант, если в следующей жизни грядут трудности. Я больше не буду собственностью древнего существа. Я больше никогда не позволю мужчине заставить меня склонить голову.
Растворенный в воде яд немного горчил, но это ненадолго.
Едва закрыв глаза, я ощутила шлепок по спине. С усилием вдохнув, я заплакала от боли во всем теле, еле слыша саму себя. Меня обняли теплые руки, размытые темные и светлые пятна никак не хотели складываться в образы. И лишь ощутив во рту теплое молоко, я со спокойной душой прикрыла глаза.
Я свободна.
========== Часть 4 ==========
Жизнь за жизнью я проживала, не нуждаясь ни в чем. Умение читать мысли сделало меня прекрасным карточным игроком, а знание, что я все равно вернусь, позволяло передавать накопленное из жизни в жизнь. Бесконечная круговерть захватывала меня, я с интересом изучала науки — сначала тайно, потом, когда позволило общество, и открыто. Неуемная жажда знаний затмевала во мне все. Доживая до сорока лет, я избавлялась от стареющего тела и рождалась снова. Мужчины в моей жизни всегда были лишь средством или следствием получения знаний — преподаватели, библиотекари, студенты. Ни один из них не касался меня. Отчасти потому, что я не хотела влюбляться и потом наблюдать за смертью любимого. Отчасти потому, что сложившемуся идеалу в лице Анубиса они и в подметки не годились. Я много думала о демоне, за которого когда-то вышла замуж. Наверное, он разозлился, узнав, что я сделала. По сути, сбежала от него. Но зачем ему очередная смертная? Наверное, вернулся в Японию, в один из храмов Риндзина и живет себе спокойно, жуя удон. Может, оно и к лучшему. Что-что, а злость его на себе испытать я бы не хотела.
Оставив Германию, в девятнадцатом веке я переехала в Северную Америку. В двадцатом веке в одной из жизней даже преподавала в университете историю и язык Древнего Египта. Но ни в Египет, ни в Японию я не ездила — боялась, что Анубис узнает и вспомнит меня. Лицо мое за все жизни не изменилось, я почти каждый раз в восемнадцать лет сбегала из дома, меняла имя на привычное “Катарина” и, пользуясь ранее заработанными деньгами, спокойно училась. Мне нравилась такая жизнь, я шла в ногу с прогрессом и менять ничего не собиралась.
Родившись в самом конце двадцатого века, я вступила в самую, как мне казалось, интересную из своих жизней. Все так быстро менялось, было так захватывающе, во всех науках что-то происходило и я, стараясь поспеть за всем, радостно металась между библиотеками и сайтами. Стандартная схема с исчезновением в восемнадцать, смена имени, престижный университет, специальность в области физики — что может быть лучше. Шутливо отшивая парней, сторонясь девушек, я жила одна. И мне было хорошо, комфортно, я с головой окунулась в науку.
Возвращаясь домой с покупками, большую часть которых по давней привычке составляли ингредиенты для японских блюд, я заметила ютившегося в уголке черного котенка, очень грустного, грязного и, наверное, такого же одинокого. Почему бы и нет?
— Эй, малыш, — поставив пакет, я присела на корточки, — ты чей-то?
Тоненький кожаный ошейничек свидетельствовал о правильности моей догадки. Ну, можно будет поискать хозяев, но он и мне так нравится…
Отмыв дома удивительно спокойно воспринявшего воду зверька, я не стала надевать ему ошейник обратно, чтобы шерстка высохла в естественном положении. Сердце неприятно ёкнуло — на темной кожаной полоске было вытиснено короткое “Anubis”. Наверное, судьба…
Пока я делала задания и читала чуть не до полуночи, котенок крутился у моих ног и урчал, как трактор, иначе не скажешь. Уже укладываясь спать, я строго запретила ему залезать в мою постель.
Почитав еще немного с экрана телефона, я отложила мобильник на тумбочку и погасила ночник. В неясном свете с улицы было видно, что непослушный маленький проказник все равно забрался на кровать. Закрыв глаза, я улыбнулась, подумав, что ничего плохого в этом, наверное, нет.
Шелест простыней и ощутимо прогнувшийся матрас свидетельствовали о том, что буквально за пару шагов кошак растолстел килограмм на пятьдесят, не меньше. Испуганно распахнув глаза, я узрела своего бывшего мужа, игриво и весьма грациозно подкрадывающегося ко мне на четвереньках.
— А… А… Анубис? — странно писклявым голосом уточнила я, натягивая одеяло до подбородка.
— Прости, я собирался вернуться лет через двести, но дело было весьма сложное, — усмехнулся, как обычно, одетый в черные брюки и рубашку мужчина, укладываясь рядом со мной, — но я уговорил их разрешить тебе не рожать, раз уж эксперимент закончен, и весьма рад, что ты сама со всем разобралась и даже, — чуть прищурившись, он нежно коснулся моей щеки кончиками пальцев, — была мне верна. Умница, Катарина.
— Но… Ты же… — не в силах найти слов, я только жмурилась изо всех сил и беспомощно комкала одеяло.
Моя свобода, моя привычная жизнь — все летит в тартарары!
— Катарина, — так знакомо, так хрипловато и низко, что закружилась голова, я словно перенеслась во времени в ту, первую жизнь, — я ведь сказал, мы связаны до конца, — горячее дыхание на губах, так близко, что я чувствую, как они шевелятся, произнося слова, от которых сердце сжимается от ужаса и сладко щемит от счастья: — до самого конца.