Оно вздрогнуло и отлетело с криком, едва я нагнулась, и концы цепей коснулись его.
— Не тронь! — раздался знакомый голос, и, конечно же, я узнала ее. Анабель.
— Разве я трогаю? Я смотрю… — потрясенно выдохнула, разглядывая «подарок». — Лис, во имя всего святого, я понимаю, он… не самый добрый на свете человек, но зачем же ТАК?
— Думаешь, это я? Увы, Роззи, но я то ли хуже, то ли лучше того, что ты обо мне думаешь. Я эту падаль не трогал. Побоялся, что если начну, то уже и не остановлюсь… Это добрые горожане Асрэя не разошлись с ним на узких улочках, — он нагнулся, хватая герцога за плечи и заставляя подняться: — Вставай, Рыцарь. Последнее, на что ты еще годен, ты все-таки сделаешь!
— Нет… — находившийся, казалось, без сознания, герцог отчаянным усилием воли открыл глаза. — Я не позволю тебе погубить мир, демон… Я не позволю… Я все равно остановлю тебя…
— Помоги положить его так, чтоб кровь текла на ее могилу, — на герцога Лис внимания не обратил. — Это должны сделать твои руки. И твоя воля. Ты ведь хочешь пробудить ее?
— После всего, что вы сотворили, разве остался у меня выбор? — тело герцога коснулось плиты, и кровь из колотой раны в боку потекла по желобкам узора, заставляя их сначала темнеть, а потом светиться. — Я хотела спасти себя. Я просто хотела спасти себя, Лис, от той участи, что казалась страшнее смерти. Но, воспользовавшись моим страхом, вы перевернули вверх дном весь мир. И кровь тысяч невинных теперь на ваших руках. На твоих руках, Лис! И думать теперь я могу лишь об этом. И молить и надеяться, что найдется сила, которая захочет и сможет все исправить. Оттолкнет мир от гибели. Не спасет мертвых, но хоть прекратит истребление живых. Запретит вам… проклянет… изгонит…
— На моих руках нет крови, Роззи! Это братья. Я пытался остановить их, убедить, заставить… Но они слишком сильно ненавидят Дэуса за его обман. И готовы использовать любой его промах, чтобы освободиться… Я никогда не планировал гибель людей. Мне слишком нравилось жить среди них. Быть одним из них, ты ведь знаешь! — горячо шептал Лис, стоя возле меня на коленях.
— Ложь, сыттар! — зашипела на него из дальнего угла Анабель. — На твоих руках его кровь! Я чуяла там твоих сильф, это они заставили толпу напасть на Александра. Они внушили ей кровожадность!
— А ты думала, кто-то из тех, кто обидит мою Роуз, сможет уйти от расплаты? Такого не будет, Ана, и, если он выживет, я лично прибью его, как только все кончится!
— Не посмеешь! Ведь тогда…
Что случится тогда, она договорить не успела — кровь герцога пропитала все линии замысловатого рисунка на могильной плите. Он засиял ослепительным светом, заставляя не только зажмуриться, но и закрыть глаза руками. А дальше был дикий грохот, земля и стены дрожали, все разлеталось, взрывалось и сыпалось, и я падала куда-то, растеряв все представления о материи и пространстве. И чувствовала лишь только крепкие руки Лиса, обнимавшие меня, несмотря на все мои цепи. Чувствовала его тело, прижимавшееся к моему, стремящееся защитить, оградить, закрыть от всего, что угрожало мне в этой чудовищной круговерти.
Очнулась я на зеленом склоне. Мои цепи растаяли, как дым, мои раны затянулись. Замка больше не было, и последние камни, что остались от древних строений еще летели с грохотом вниз с обрыва. А над нами сияло солнце. И стояла, сияя в его лучах, Она — прекрасная, величественная, непостижимая. Она была человеческого роста, но казалась невероятно огромной. Казалась невообразимо красивой — но ее черт лица я не могла разглядеть, сколько ни пыталась. Ее голос был тих и мелодичен, но был подобен громогласному реву.
— Спасибо, что освободила меня, Роуз Элизабет! — обратилась она ко мне, и все мое тело пронзила сладкая дрожь наслаждения и боли, от того, что голос ее звучал, казалось, внутри меня, вибрируя в каждой клеточке моего тела. — Ты молила не о себе, а о других, и потому твоя молитва была услышана. Она пробудила меня ото сна, она дала мне сил подняться. Ведь Любовь может впустить в мир лишь тот, кто сам способен любить и сострадать.
— Любовь? Ты — Любовь?! — пораженно выдохнула я, пытаясь хотя бы сесть. Ее мощь и величие подавляли, о том, чтобы встать перед ней в полный рост, было страшно даже подумать.
— Ты не помнишь уже даже этого, дитя моей Лилит? — удивилась Богиня. — Почему же тогда ты пришла ко мне? Зачем разбудила? Отчего просила помочь?
— Но кого мне еще просить? Сыттары, — я взглянула на руку Лиса, лежащую на моей талии и, не без сожаления, но все же отвела ее прочь, — они прикрываются Договором, заключенным с Дэусом, и во всем кивают на него. Дэус… Дэус, отдавший потомков Лилит в услужение сыттарам… Дэус, не сумевший или не пожелавший остановить безумие, охватившее мир… Дэус, чей Рыцарь видит спасением для меня лишь костер и пытки… Как мне верить такому богу, на что надеяться?.. Лишь на то, что Та, которой служили мои предки не окажется Злом.