— Не окажется? Она и есть зло, несчастная! — хрипло выдохнул герцог. Как и я, он исцелился от ран, и теперь упорно пытался подняться. Но во взгляде его сквозила одна лишь ненависть. — Посмотри, как ликует твой демон: ты исполнила все, что он задумал, ты пробудила Его Госпожу и погубила мир!
Богиня смерила его долгим, очень долгим взглядом. Но заговорила не с ним.
— А что скажешь мне ты, Ветер Юга? С чего тебя вдруг так радует мое пробуждение? Я еще помню, как ты радовался, когда меня запирали.
— Я тоже помню тот день, Божественная, — почтительно стоя на одном колене, сыттар, тем не менее, смотрел ей прямо в глаза и взгляда не отводил. — Я был неправ тогда. Мы все были неправы. Мир без тебя не стал надежней и правильней. А сыттары, получив в этот мир доступ, не обрели здесь счастье. Только тюрьму.
— И что же ты хочешь теперь?
— Того же, что, уверен, захочешь и ты сама: разорви договор, что обманом привязал сыттаров к этому миру. Верни нам свободу. Сними проклятие. И дай нам просто уйти. Изгони с позором, закрой сюда вход навеки — но дай уйти. Не мучай более — ни нас, ни людей, что вынуждены терпеть соседство с нами, ни верных своих дочерей, что твой муж обрек на служение, противное их природе. Уверен, это выход устроит всех. И доблестного Рыцаря Божественного Дэуса, чья ненависть к нам скоро заставит траву почернеть. И юную сильфу, что по-прежнему ищет любви и тепла у людей, а не у сыттаров, хотя давно уже стала куда ближе к последним. И мою… мою нареченную, что еще не стала моей женой. Не стала сильфой, и не хочет ей быть. Удали нас из мира, верни возможность быть собой не только близ Источника жизни — и Роуз освободится. Она все еще жива, и таковой останется. Сильфе жизнь не вернуть, но у Роуз ее достаточно просто не отнимать. Согласись, эту малость она заслужила.
— Она — без сомнения, Ветер Юга. Но ты… заслужил ли ты исполнения своих желаний? Кровь и обман выстилают твой путь ко мне.
— Не могу отрицать очевидного. Вот только что же мне было делать, Божественная? Как еще докричаться до тебя, дозваться? Как еще выполнить все условия, которыми ты и твой муж оплели возможность твоего пробуждения? Он сказал: «пока мир не покатится в пропасть», ты согласна поверить только мольбам своих верных… Но разве я желал этому миру зла? Разве цели мои темны, жестоки, бездушны? Разве мое вмешательство сделает этот мир хуже? Разве ты — Зло, как думает наш милейший герцог?
Она смотрела на него — долго-долго. И столь же долго молчала.
— Для кого-то, возможно, и зло, — произнесла задумчиво. — К тому, кто мучил моих дочерей, я вряд ли буду добра.
— Он не мучил меня, никогда! — испугавшись, я схватила за руку Лиса. — Он был добр ко мне, он любил, он заботился!..
— Сыттар, способный любить… — неприязненно фыркнул герцог. — Открой глаза, Роуз. Напряги мозг, если он вообще у тебя есть. Он использовал тебя, чтобы провернуть все это! Хладнокровно, расчетливо и бездушно.
— Бездушие ощущается чуть иначе, — упрямо качнула я головой. — Я видела его, к примеру, в тусклом взгляде одного герцога, чьи руки хладнокровно подносили огонь к моему обнаженному телу. Он не наслаждался пыткой, нет, он совсем не садист. Он просто не знает и не понимает, что можно иначе, — я не хотела говорить ему «вы», я не рвалась говорить ему «ты». Я вообще не желала более говорить с ним. И потому говорила «о нем», словно его больше не было в моей жизни. — Вот у этого герцога и в самом деле нет ни души, ни сердца. А Лис… Герлистэн, Ветер Юга… он всего лишь дал мне возможность сделать собственный выбор, совершить собственные ошибки, прийти к собственным выводам. А если это те выводы, на которые он и рассчитывал… Ну, что ж, он живет на земле не первую сотню лет, было бы странно, если б он все еще ошибался.
— Но я все еще ошибаюсь, моя белая роза, порой — фатально, — печально улыбнулся сыттар, чуть сжимая мои пальцы, все еще цеплявшиеся за него. Очень медленно поднес мои руки к губам, очень нежно поцеловал. — Прости меня, Роззи, за все, что я сделал и что не сделал. Я бы хотел, чтобы между нами были лишь свет и тепло. И мне бесконечно жаль, что для тебя все вышло так страшно.
— Ничего, — я порывисто вздохнула, пытаясь сдержать эмоции. Если то, о чем он мечтает, сбудется… То, о чем мечтает и он, и я, и даже ненавистный герцог… Если сыттары уйдут… будут изгнаны, развеются, словно дым… Я верну себе свою жизнь, но ведь в этой жизни уже не будет его… И это будет правильно, это будет верно, но все же… Смогу ли я когда забыть его улыбку, его голос?.. И бездонные провалы его нечеловеческих глаз, и искры в его пылающих волосах?..