Глава 3. Стрела
Царь злился.
Очень злился! Виданное ли дело, что его — повелителя Медного царства — словно глупого мальчишку обманули? Не просто на честь государеву покусились, но и дочку любимую обезобразили.
— Забавушка, как же так? Как же так, Забава? — повторял он, держа в вытянутой руке заколдованную лягушку.
А бывшая красавица, ухватившись всеми лапками за узловатые отцовские пальцы, квакала во всю мощь своих крохотных, земноводных лёгких.
Рядом суетилась незаменимая Глаша, но даже она, вечная подружка и наперсница, не могла постигнуть глубины страха выраженного в выпученных глазах царевны.
Забава паниковала. Нет, даже не так… Забава была в ужасе! В одночасье привычный мир рухнул. Всё то, что было знакомо с самого детства, вдруг приобрело совершенно невообразимые черты. Любимый батюшка внезапно увеличился в размерах, заорал дурным голосом и, подхватив дочь на руки, каким-то немыслимым образом удерживал на одной ладони.
Царевне вдруг показалось, что её подняли высоко-высоко и она, своими крохотными пальчиками, никак не может удержаться. Да и пальчики-то… Стоило Забаве скосить глаза на руки, как громкий визг потряс своды дворца. Ну… это ей так показалось. Для всех остальных новоявленная лягушка лишь жалобно и надрывно квакала.
Прочувственную девичью ругань так никто и не разобрал.
— Найдите его! Из-под земли достаньте ирода! — в который раз прикрикнул на кого-то царь.
Забегала стража, замелькали холопы, даже чернавки засуетились, но никто не в силах найти Демьяна, словно сквозь землю провалился. Был и нету.
— Что делать-то… Что же делать?! — батюшка прижал лягушку к сердцу, едва не выбив весь воздух из зелёного брюшка. — Забавушка моя… Забава…
Поблизости заплакала верная Глаша.
Царевне очень хотелось их успокоить, но вместо слов изо рта только «квак» вылетало, промучившись пару минут, она высунула язык, попутно подивившись его небывалой длине, и дотронувшись до руки отца, постаралась улыбнуться.
Батюшка был готов ко всему, но только не к улыбке.
Беззубый лягушачий рот, старательно растягивающийся на довольной пупырчатой морде, вогнал государя в ступор.
— Чур меня…
Забава вздохнула. Не разделил родитель её стремленья к душевному единению, ещё больше расстроился. Может Глаша поможет?
Лягушка повернулась в сторону служанки и подмигнула. Это же я, всё та же царевна! Помнишь, как мы с тобой поутру гуляли?
Глафира шмыгнула покрасневшим носом и схватилась за оберег. Видимо, нервно подмигивающие круглые очи особого доверия не внушали.
Совсем расстроилась Забава. Уткнулась носиком в зелёные лапки и принялась обиженно поквакивать.
— Царь-батюшка, — осторожно зашептала чернавка. — А как думаешь, разум-то царевнин остался?
Царь пожал плечами, с опаской наблюдая, как прежняя красавица вдруг растопырила зелёные пальцы и с интересом разглядывала перепонки.
— Надеюсь.
Забавушка нахмурилась. Что за глупости! Конечно, есть разум! Она осторожно прыгнула на отцовской ладони. Видите, мол, как умею? Соображаю что к чему! Ещё раз прыгнула, да не удержалась, соскользнула и кверху пузиком, плюхнулась на пол.
— Померла?! — взвизгнула Глаша.
— Тьфу на тебя, — сплюнул царь, вновь подхватывая лягушку. — Не ушиблась?
Забава мотнула головёнкой.
— Ты смотри-ка… понимает всё… А ну-ка, доченька, может ты и что делать знаешь?
Красавица призадумалась. Не вовремя она разыгралась. Неужто и впрямь разум лягушачий стал главенство брать? Не бывать тому!
— Что делать-то? — чернавка подошла ближе.
Глянула на неё Забавушку и утро сегодняшнее всё в деталях вспомнила. И сарафан, и Финиста, а самое главное, бабку-ведунью! Вот кто знает толк во всех заклятьях! Вот кто помочь сможет!
Ну же, вспоминай, Глашенька, вспоминай, родненькая. Как мы с тобой сегодня утречком… Подмигнуть опять, что ли? Нет, не стоит, и так, как мел белая стоит. За каждым движением следит. Как же объяснить-то?
— Чего она делает? — изумлённо выдал царь, наблюдая, как родная дочка самозабвенно изображает всадника. — Живот болит? Упала шибко сильно?
Забава многозначительно фыркнула, и, посматривая на Глашку, наигранно кокетливо хлопнула несуществующими ресничками. Ну, дурёха, поняла?
— Ой… Это же молодец заезжий…
Давай, давай! Додумывай!
— Утром приезжал…
— Какой такой молодец? — переспросил батюшка. — Когда видали?
— Когда к старухе… Ой…
Ну! Глашенька, вспоминай! Забава задрыгала перепончатыми лапками от нетерпения.
— В городе же старуха есть! — ахнула чернавка. — Бабка-ведунья! Вот кого позвать надобно!
— Так зови! Чего стоишь!
Бросилась чернавка к выходу, едва не поскользнулась.
— Сейчас, сейчас, я мигом!
Ждать пришлось недолго. То ли Глаша со страху быстро бегала, то ли бабка где-то поблизости прогуливалась.
Приковыляла старая, осмотрела мученицу, покачала головой, языком поцокала, и выдала:
— Заклятие могучее, древнее, колдовством сильным навеянное, сердцем оскорблённым вызванное, разумом чёрным созданное. Не бывать тебе девицей красною, не ходить по земле-матушке, лишь лягушкою прыгать позволено, да мошкарою болотной закусывать. Не жить в золочённых хоромах, не спать на перине пуховой…
— Эй, эй! — прервал её царь. — Чего разтрезвонилась! Не для того вызвали. По уму говори, по делу. Поможешь царевне или нет?
Ведунья прищурилась, оглядела любопытные глазёнки на выкате, потыкала корявым пальцем в склизкую спинку и вздохнула.
— Помочь помогу, но полностью заклятье не сниму.
— Как так?
— А вот так, — бабка поправила узорчатый платок и склонилась поближе к Забаве. — Днём человеком будет, а ночью обратно в лягушку обратится. По-другому не сделать.
— И что же? Так всю жизнь мучиться?!
— Почему же всю жизнь? Ведь испокон веков ведомо, что истинная любовь способна любое проклятие снять.
Царь схватился за голову.
— Значит, замуж… за Демьяна… За изверга…
— Чем же ты меня слушаешь, царь-батюшка? — сдвинула брови старуха. — Я же про истинную любовь толк веду, а не про тобой выбранного жениха. Пускай девица сама сыщет мужа.
— Да кого она сыскать-то может?
— Того, кто судьбой предназначен. Чуешь? Запомни! Коли не найдёт, или любви ответной не добьётся, то до конца жизни будет лягушкою прыгать! Вот так вот.
***
Столь долгожданное утро никак не хотело приходить.
Несколько человек, расположившиеся в большом зале, с трепетом разглядывали маленькую зелёную лягушечку, которой, казалось, и дела не было до такого пристального внимания.
Забава занималась весьма важным делом: высовывала язычок на всю длину и с любопытством скатывала обратно. Этот процесс оказался таким увлекательным, что царевна позабыла обо всём на свете. И поэтому, когда в очередной раз, изо рта ничего не выкатилось, даже немного расстроилась.
— Рассвет! Забавушка! — отец прижал её к груди. — Доченька, кровиночка моя!
Красавица обрела былую форму и придирчиво ощупала собственное личико.
— Я вернулась?
— Вернулась!
— Правда? Ой, как хорошо! Мне не особо понравилось квакать.
Царь вздохнул.
— Это мало кому может понравиться. Ни тебе, ни мне, ни будущему мужу. Кстати, о муже…
— Батюшка, не начинай! — Забава отвернулась.
Вот ещё не хватало! Столько пережила с этими смотринами, а он всё никак не успокоится. Зятя подавай!
— Да нет же, — царь поморщился. — Не скрою, хотелось мне видеть тебя женою достойного человека, но тут уж как… — он обернулся на стоящую у стеночки ведунью. — Гм… Как судьба распорядится. Верно говорю?
Старуха кивнула.
— Верно, государь, верно. Послушай меня, деточка, — обратилась она к Забаве. — Заклятье сие дюже страшное. Так просто не снимаемое. Коли не хочешь за ирода, что волшбу тёмную сотворил замуж идти, то сделать тебе надобно так…