— Что с ним? — тревожно спросила она.
— Да вот сидел, разговаривали, а потом он вроде как уснул, — развел я руками. — Перепил наверно.
Она, не слушая меня, торопливо схватил его за руку
— Игорь, — тихонько позвала она. — Игорь!
— Да что ты так переживаешь, — поморщился я.
— Игорь, — тревога в ее голосе усилилась, она рванула ворот его рубашки и припала щекой к его бледной безволосой груди.
— Игорь! — неверяще закричала она, видимо, не уловив стука сердца.
— Игорь! — она трясла его, словно надеясь, что от этого что — то сдвинется в его теле, и он снова откроет глаза.
— Игорь!!!
Вокруг мгновенно собрался народ.
— Скорую надо вызвать, — неуверенно предложил кто — то, перекрывая серебристый голос певицы.
— Так Шурик врач! — воскликнул кто — то, — где он?
— Шурик! — закричали все разом.
— Игорь, — непонимающе шептала Анна, сидя около него на корточках и гладя его по голове. — Все будет хорошо, все…
И слезы ее текли по неподвижному лицу.
Я поморщился. Я был готов к тому, что его смерть не понравится Анне. Это проходит. Гораздо неприятнее было смотреть как Анна, не стесняясь никого, с щемящей нежностью целует застывшее лицо Игоря — легкими, как движения крыльев бабочки, поцелуями.
— Анна, я с тобой, — напомнил я ей.
Она, глядя на меня безумными глазами, раздельно сказала:
— Пошел к черту. Мне нужен только он.
— Он мертв! — закричал я.
— Мертв? — непонимающе посмотрела она на меня.
Тут сквозь толпу протиснулся худой парень, приоткрыл Игорю веко, послушал пульс и вскинул на людей тревожные глаза:
— Ребята, Игорь умер…
Наступившую на мгновение тишину прервал отчаянный крик Анны.
— Нет! — рыдала она. — Нет, Игорь!!!
Люди, пряча глаза, отходили от нее.
Я вышел из дома. Я не мог слышать рыдания Анны, которые что — то рвали в моей душе. Что — то они мне напоминали.
«Это пройдет», — уговаривал я сам себя.
Я сел на крыльцо, заткнул уши и посмотрел на ночное небо.
«Ты меня обманул, Люци», — сложились в надпись звезды.
— Ты тоже, — ровно ответил я.
« — Я отдал тебе Рахиль», — опровергнул Господь мои слова.
— Ты отдал мне Анну. А я отдал тебе пароль, — пожал я плечами. — Ты же не просил пароли от всех тринадцати последовательных входов.
Бог помолчал, потом с виноватыми нотками в голосе — неслыханное дело — сказал:
« — Я не знал, что так получится».
— В следующий раз, едва она родится — скажи мне, — устало попросил я. — И я отдам тебе оставшиеся пароли.
« — Договорились».
— Я уже смертен? — внезапно спросил я.
« — Нет, — с сожалением отозвался Господь в моей душе, — сделка не состоялась».
И тут я, наконец, вспомнил, где я слышал такие же, как у Анны рыдания. Много веков назад один глупый ангел так же рыдал, бродя по пеплу Гоморры. Так же его сердце разрывалось от горя, и жизнь казалась конченной. Я тогда, признаться, очень не хотел жить — но что сделается бессмертному? Вода выталкивала меня, огонь лишь опалял кожу.
«… but love is gonna save us…» — напомнила девушка с серебряным и равнодушным голосом, окуная меня в свою музыку, словно в холодный горный поток. Он накрыл меня с головой, заковывая льдом сердце, анестезируя мою душу. Я вынырнул из него, жадно хватая воздух.
«… but love is gonna save us…» — повторила девушка.
Я закрыл глаза.
Хорошо, Анна.
Я тебя люблю.
Я не обреку тебя на те же самые мучения, через которые прошел я. Кто же знал, что этот Игорь стал для тебя единственной настоящей любовью в твоей теперешней жизни, и что ты не захочешь меня — ни под каким соусом, так же как и других? Кто ж знал, что его смерть разобьет тебе сердце?
В прошлый раз я отнял у тебя жизнь, Рахиль. Теперь, похоже — тоже.
Я посмотрел на часы.
Прошло четыре минуты. Необратимых изменений в мозге еще не произошло.
Я неторопясь вытащил сотовый, набрал номер на другой стороне планеты и сказал:
— Анна? Привет, это Люци. Ты забыла у меня косметичку… Завтра я приду к тебе с ней, ладно?
— Я тебя жду. Всегда жду, — просто ответила она.
Я помолчал и, наконец, спросил.
— Ты правда любишь меня?
— Больше жизни, — медленно поклялась она.
— Тогда жди меня завтра, Анна! Я обязательно приду!
Я захлопнул крышку сотового, еще раз кинул взгляд на циферблат часов и неохотно поднялся со ступенек крыльца.
Я не позволил себе смотреть на Анну — эту. Предельно четко, с пронзительной ясностью я понял, в чем была подлянка Бога. Да, это Рахиль, моя родная и любимая девочка. Только она уже прожила двадцать восемь лет — и годы мяли ее душу, словно глину в руках гончара. И время-гончар — не тот, что века назад, от моей Рахили не осталось и следа. Я аккуратно обошел ее, чувствуя какое — то презрение и злость — за то, что я ее так любил, а она меня предала.
Не узнала…
Не полюбила…
Я слегка взлохматил волосы Игорю, снова переписывая его код и восстанавливая поврежденный сосуд. Как только я уловил его вздох, я развернулся и, не оглядываясь, пошел прочь. Я шел, понимая, что больше я сюда не вернусь. Шел, с какой — то безумной надеждой — что она догонит меня, не эта чужая Анна, а моя Рахиль, обнимет и никуда не отпустит. Шел, и серебристый голос пел мне вслед:
"…we are lost
and found
but love is gonna save us…"
Дождь разошелся вовсю, я шел, и капли струились по моему лицу.
— Господи, что мне теперь делать, — неумело стирая их, шептал я. Остановился — и все же оглянулся.
Анна, стоя на крыльце — обнимала Игоря, припадала к его плечу, впечатываясь в его тело — словно боясь, что он может исчезнуть. Она обнимала его — словно самое драгоценное в жизни.
Что ж, наверно так и есть.
Я повернулся и пошел, иногда поглядывая ввысь.
«Бойтесь сбывшихся желаний», — сияла выложенная из звезд надпись на небе.
* В рассказе использован текст композиции DJ Бенни Бенасси «Love Is Gonna Save Us»
** Автор чтит Господа как Бога нашего и ни в коем случае не является поклонником Сатаны. Данный текст рожден размышлениями над Библией — уж слишком неясно говорится в ней о причине ниспровержения Люцифера на землю. Слишком странно выглядит дальнейшее невмешательство Господа в земные дела.
*** Приношу свои извинения оскорбленным бабочкам.