Она накидывает платье, и вот их компания сидит на колкой стерне у плотины, перед мутным озером. Вчерашние впечатления развеяны жаркими солнечными лучами. Собравшихся четверо: Марина, Тема, Темин двоюродный брат Павлик и Вика — давний друг Теминой семьи и старший продавец их семейного магазина, облеченный особым доверием. Павлик, принятый в Темину семью, — сирота, как и Марина. Родители бесславно спились где-то на Украине, куда их нечаянно забросило в старые времена. Поэтому Павлик слегка заторможен, молчит и выдавливает по слову в полчаса. Испитая Вика, раскинув по плечам обесцвеченные волосы, подставляет лицо августовскому солнцу. Ей тоже довелось хлебнуть лиха, пока не пригрели Темины родители. Только Тема очаровательно розов, прыщав и не тронут жизнью.
В озере купаются люди, собаки, и невидимый экстремал в кустах на другом берегу пытается с надоедливым треском раскочегарить водный мотоцикл.
— Зря ты ее взял, — говорит Вика, наблюдая Темины манипуляции с маской для ныряния. — Не вода, а суп. Там такое, не дай бог, увидишь, что спать не будешь.
— Рыбу посмотрю, — возражает Тема уверенно. — Рыба же есть! Мы когда в Египте с ней плавали, там рыба так рыба. Всем рыбам рыба. Всех цветов и размеров. Одного парня из отеля она за палец укусила.
— Кто? — переспрашивает Вика с недоверием.
— Рыба же.
— Ой, брешешь. Сильно укусила?
— Прилично, — говорит Тема авторитетно. — Они зубастые. И кораллов на дне вообще целый лес. Только их вывозить нельзя, за это штраф.
— Но провозят наши? — интересуется Вика.
— Провозят, — подтверждает Тема. — Если не провозят, так им и надо, лохам.
Павлик сопит и заключает:
— Я представить не могу, чтобы русский человек да не провез.
— А хорошо в Египте? — Вика вздыхает и щурится на неяркое солнце и топкий камышовый берег.
— Хорошо, — заявляет Тема важно. — Только там арабы — тупые. Как наши чурки на базаре. Наши даже умнее. А арабы — совсем тупые.
Вика задумчиво кивает головой.
— Не пьют они? — спрашивает она.
У Темы на все вопросы находится ответ.
— Ну да, не пьют! Сейчас во всем мире пьют. Наши тоже пьют как миленькие.
— Говорят, и у нас пить запретят, — робко говорит Вика.
— Как это? — не понимает Тема.
— Вот так. Не будут продавать, и все.
— Ну, из-под полы будут.
Опытная Вика смотрит на Тему с сожалением.
— Ты не понял. Вообще завозить в магазины перестанут.
— Как это перестанут? — сердится Тема. — Поехал на базу и привез.
— И на базу перестанут.
— Такого быть не может, — высказывается Павлик. — Не может быть, и все.
— Больно умный: не может, — морщится Вика. — У нас все может быть. Мама с папой вон тоже двадцать лет назад не верили, что завод закроют. Не может быть, говорили, чтобы в стране техника не нужна. Техника, может, и нужна, а завод закрыли и по кирпичикам раскатали. Все может быть. У нас — все может…
Марина не спорит. Ей колко сидеть на жестких стеблях, и она становится коленями на подстилку. Натянутый купальник предательски потрескивает. Она щурится от бликов на водяной ряби, закрывает глаза, в памяти ярко всплывает видение: скамейка… фонарный свет… черная кровь на асфальте. О пережитом не знает ни одна душа, и Марина оправдывает скрытность: пойдут слухи, вызовут в милицию, участковый явится… Она решительно отстраняет воспоминание. Непозволительная роскошь — быть впечатлительной. В жизни хватает неприятного… Но она ловит себя, что мимолетное приключение не кажется ей неприятным.
— Чего родители твои ерундой торгуют? — спрашивает она. — Канцтовары, ручки, тетрадки…
— А чего? — удивляется Тема.
— Торговали бы, к примеру, купальниками… мы бы с Лоркой у вас прибарахлились.
— С купальников много не наваришь, — поясняет всезнающая Вика. — С канцтоваров — норма прибыли больше. Тетрадка стоит пятьдесят копеек, а ее можно продать и за рубль, и за два, и за три. На купальник столько не накинешь.
— И канцтовары дрянь, — устало говорит Марина. — У Лорки ручка не пишет…
— Я знаю, где наварить больше всего, — сообщает Тема. — Надо на бирже играть. За один день можно миллионером сделаться.
— Тогда б все давно сделались, — возражает Вика насмешливо.
— Все, да не все. Не так просто. Образование нужно. Голова на плечах. Не такой примитив: купил — продал. Хитрость знать надо.