— Может, нерусские? — предполагает Марина.
— Какое там! Русские… Только безголовые. Волна Сергеевна. Раньше имена давали вроде Ким — Коммунистический Интернационал Молодежи сокращенно, а теперь вовсе не знают, как придумать. Помню, мужик хотел сына назвать, на каком-то языке значит: король. А мы ему говорим: чего там, назови уж сразу: Богдыхан Иванович. Передумал… Валеркой назвал.
Она поднимает руку и щупает купальник, висящий на веревке.
— Сними — высох.
Проверяя влажность убогой тряпицы, Марина думает, что для того, кто появился перед нею из толщи гнилой озерной воды, не имеет значения ее одежда и даже ее красивое лицо и фигура. Как упоительно чувствовать себя свободной от этой шелухи.
— У кого температура рыбья? — спрашивает Марина.
— У девчонки Валиной… Киснет с зимы.
Лорка появляется в прихожей с хитрым замыслом на разрумяненном личике. Глаза ее горят, в свободной от ключей и сумки руке она держит сложенный белый платок, которым обмахивается вроде веера.
— Вот, — вредным скрипучим голоском заявляет она. — Санек прислал, как обещал.
Марина недоуменно принимает лоскут чистой ткани. Обычный полотняный платок, с печатным скудным узором. Все деревенские старушки, задумав отъехать от избы на пять километров, покрывают головы такими платками. Не похоже на Саню подношение этого воплощенного сиротства. Не покоряют девушек копеечным ситцем. Или он смеется над ней? Дурак… И все-таки это не Санин подарок. Платок старательно сложен, от него веет чем-то трогательным. Если Санина проделка — он отнял тряпицу у какой-то очень бедной, очень аккуратной пенсионерки.
— Откуда? — спрашивает Марина, недовольная заданной загадкой.
— В почтовом ящике лежал, — докладывает Лорка.
— Странно… — произносит Марина мысли вслух. — Саня бы лично занес. Или положил на подоконник.
— Конечно, — язвит Лорка. — Для него окна всегда распахнуты.
Она готовится отразить сестрину атаку и слегка разочарована Марининым равнодушием к ее ядовитым репликам.
— Что же, — говорит она. — Примешь подарок? Я Теме расскажу, что ты подарки от мужчин принимаешь. Сама замуж за него собралась…
Марина поглощена изучением неведомо откуда появившегося предмета.
— Вовсе нет… — отвечает она просто и словно между делом. Лорка застывает с открытым ртом, а Марина потрясенно понимает, что сказала правду: она долго мечтала о Теме, строила хитроумные планы, проверяла на прочность паутину, где обязана запутаться ее наивная жертва, — и вот…
Она окунает лицо в белую ткань. От платка исходит едва уловимый аромат — смесь плесени и ладана.
— В сундуке лежал… — говорит она Лорке, от эмоций покрывшейся красными пятнами.
Пока Лорка что-то говорит, Марина не слушает. Она поглощена странным запахом и не сразу понимает, что Лорка с бабушкой кричат ей дуэтом:
— Звонок, открой! Это Тема, наверное…
Тема проходит в прихожую, лавируя между старыми ящиками и коробками, скрипя новыми ботинками и любуясь личной неотразимостью. Марина смотрит на него и утверждается в том, что сказала Лорке правду. Ей не хочется связываться с Темой. Ни на всю жизнь, ни на частицу.
— У вас милиция ходит, — докладывает Тема, отмахиваясь, как от мух, от предложений хлеба-соли и уверенно проплывая в комнату, где их с Мариной предупредительно оставляют одних. — Сержант прошел, я видел.
— А что случилось? — вздрагивает Марина.
— Как же. Свидетелей ищут, наверное. Мужика-то убили у вас. Я сегодня по площади шел — как раз хоронили его. Иван, который маршрутку водит до площади Ленина — лохматый такой, знаешь, — говорит, он наркотиками торговал, вот его убили.
— Никакого Ивана я не знаю, — говорит Марина.
— А мужики в кафе "У Гамлета" говорят, что деньги у него были, чужие, хозяина. Говорят, хозяин обещал прилюдно: найти, кто бабло забрал, и кровяную колбасу из него самолично изготовить.
— Какой хозяин? — хмурится Марина.
— Ну, кто главный у них. Так что неизвестно, кто раньше убийцу найдет. Опасный бизнес. Тебя не спрашивали?
— Меня? — Марина изображает удивление. — О чем?
— Может, видела чего, — кокетничает Тема. — Или стреляла. Из пистолета.
— У меня нет пистолета, — отвечает Марина оторопело. — Я вообще стрелять не умею. Не стреляла никогда.
Тема садится и лихо закидывает ногу на ногу.
— А я умею, — рисуется он. — Мы прошлым летом, когда ездили на рыбалку, стреляли из дяди-Костиного пистолета. У него газовый. Вот такой, — он разводит руки в стороны. — Стреляешь по арбузу — он прямо лопается и — бабах! — только мякоть в разные стороны летит.