Я чувствую, как тёплые пальцы сзади, на шее защелкивают замочек. Они не останавливаются на застёжке, а нежно расходятся в разные стороны, скользят по голым плечам, спускаются вниз, оглаживая предплечья, также медленно перетекают на талию и бёдра –обводят выступающие контуры, изучая, затем возвращаются обратно на талию и дальше скользят вперёд на живот.
Он резко дёргает еще ближе к себе, сильнее вжимается в моё тело сзади, наклоняет голову и проводит носом по шее, шумно втягивая мой запах, прикасается губами к уху и шепчет, мурлыкая низким баритоном:
— Попалась. Я первый. Впрочем, как всегда.
От неожиданного толчка телефон выскакивает из рук и падает на пол с глухим звуком, вверх экраном с размалёванным красным пятном, и вырывает меня из оцепенения.
Я вздрагиваю, резво выпутываюсь из объятий, разворачиваясь лицом к тому, кто посмел так нагло приставать к незнакомой девушке. То, что мы одни в тёмном холле –вовсе не даёт никаких поводов.
Рука сама взлетает, отвешивая пощечину – звонкое эхо застревает в ушах, а горло перехватывает спазмом ужаса, пока я рассматриваю тёмные крапинки на карих радужках с расширяющимися зрачками.
Карим Евграфов!
Глава 2
Сглотнуть не получается. Меня сверлят абсолютно чёрные округлившиеся глаза –зрачки захватили радужку практически полностью, оставив лишь тонкий карий ободок по контуру.
На мужской щеке с лёгким налётом щетины проявляется красный след от пощечины. Сквозь сжатые зубы он хрипло цедит:
— Не смей поднимать на меня руку.
Да, какой там. Я пячусь от него задом, пряча обе руки за спиной, храбрюсь и выдыхаю с тихим шипением:
—Не смей распускать свои руки и лапать меня!
Он смаргивает:
— Ты кто такая? — делает шаг ближе, а я впечатываюсь задом в окно.
Дальше отступать некуда. Зато он не отстаёт, упирается руками в стекло по обе стороны от моей головы, широко расставив ноги, нависает, разглядывает сверху –мне приходится задрать голову.
Бешеной собаке надо смотреть в глаза и не показывать страх. Легко сказать, когда у меня все поджилки трясутся –только бы он не заметил. Прохладное стекло сзади холодит голую спину, остужая бессознательный порыв, когда я в аффекте отвесила этому громиле пощёчину.
— Я задал вопрос, — продолжает злиться.
Он даже меня не помнит. Обидно. Чувствую себя пылью под ногами власть имущих. Моя анкета с блестящими результатами не оставила и следа впечатления. На ней была моя супер красивая фотография. Он выкинул меня в мусорную корзину, не глядя. Высокомерный сноб, кретин. Страх уступает место жгучей обиде и злости.
— Я та, на ком ты потоптался, раздавил и не заметил!
Уголки мужских губ трогает ухмылка, кончик чёрной, густой брови чуть приподнимается:
— Такую заметил бы, — взгляд скользит с лица на грудь, выставленную прямо на его обозрение, и рассматривает он вовсе не бриллианты, — … заметил, если бы потоптался. И уж, конечно, не раздавил бы.
Он снова внимательно смотрит мне в лицо, чуть щурит глаза, рот слегка приоткрыт, мне видно кончик его языка. Мои губы тоже приоткрываются в растерянности от его пошлости.
— Ты кто? — настаивает противный мужлан, лениво перекатывает во рту язык.
В реальности он гораздо красивее и притягательнее, чем на фотках в Интернете.
Понимаю, что моё имя ему ни о чём не скажет. Я так жаждала получить ответы. Вот он мой шанс. Неожиданная странная и неловкая ситуация не повод молчать. Я же так мечтала высказать ему всё в лицо.
— Ты вышвырнул меня из программы стажировки. Без объяснения причин. И сделал это в последний момент, не оставив мне шанса поискать другое хорошее место. Поставил меня в безвыходное положение!
Я снова вижу самый кончик его языка:
— Поставил тебя… — снова ехидная ухмылка, — в какое ты говоришь положение? Если задом, то может и не разглядел лица. Чтобы вспомнить, пожалуй, надо повторить. И если твоя задница достаточно впечатляющая, чтобы остаться у меня в памяти, может получится вспомнить.
Ушам своим не верю. Он меня совершенно не слушает. Смотрит прямо в глаза, вызывая прилив жара в груди. Определённо, это от злости. Моё дыхание учащается. Я тоже смотрю ему в глаза, он опускает одну руку, и я чувствую, как сильные пальцы ложатся на бедро и лезут дальше –вклиниваются между стеклом и ягодицей, властно сжимают её, заставляя взвизгнуть.
Опять моя рука моментально взлетает к его лицу, но в этот раз он перехватывает её и впечатывает в стекло над головой.
— Не смей, — он приближает лицо вплотную так, что мы соприкасаемся носами, опаляет горячим дыханием.
Рука, которая продолжает щупать за ягодицу, рывком подтаскивает её к мужскому телу, и он вжимается бёдрами в низ моего живота. Я хрипло выдыхаю, чувствуя его возбуждение.