Моё обезумевшее сердце ещё быстрее разгоняется под ребрами.
Мечется, как сумасшедшее, раз за разом подпрыгивая к горлу.
Боже, как мне с ним хорошо…
Безумно приятно…
Что же будет, если Пожарский выйдет из меня?
Выдержу ли я новое вторжение?
Хочу ли я этого?
Господи, кажется, я хочу…
Определенно хочу!
Сжимаю интимными мышцами его член. Макс Андреевич глухо стонет. Моя промежность так сладко ноет, что нет мочи просто лежать и терпеть. Едва не хнычу от желания пошевелить застывшим тазом… Мне не терпится снять скопившееся между ног напряжение.
— Долго ещё? — сглатываю, запутавшись в своих беспорядочных мыслях.
Не соображаю, что делаю и говорю.
Что вообще в реальности со мной происходит?
Сладостное томление где-то глубоко во мне становится невыносимым, похожим на приятный, с ума сводящий зуд. Словно миллионы волосков щекочут меня изнутри…
Мамочки, я сейчас умру…
Как приятно с ним…
Как хор-р-ро-шо…
— Отпустило? — хрипит Пожарский, отрывая рот от моей груди и заглядывая в мои затуманенные глаза.
У самого взгляд темнее ночи. Голодный. Пьяный. Горящий. Порочный…
— Пожалуйста… — облизываю пересохшие губы и, задыхаясь, шепчу: — Давайте покончим с этим. Больше не могу терпеть… Не могу…
Он разжимает кулак на моих запястьях, отпуская руки.
— Обними меня, — приказывает хрипло, выскальзывая из влагалища и мягко толкаясь членом обратно. Боль, смешанная с удовольствием, пронзает низ живота. Горячей волной накатывает и затапливает нутро. Разбившись о ребра, сладостной дрожью отступает и рассыпается по зудящей плоти жгучими искрами.
— О, Боже! — вскрикиваю, когда он задевает головкой какую-то слишком чувствительную точку внутри, надавливая на неё, вынуждает мышцы бедер мелко вибрировать. Жар по всему дрожащему телу расходится. Обхватываю ногами его талию. Руками обвиваю шею. Прижимаюсь всем телом к горячему мужчине…
— Ма-а-акс… — всхлипываю, сотрясаясь от очередного мягкого, но глубокого толчка. Глаза слепит от удовольствия. Ищу губами его губы. Он ловит мои. Вгрызается зубами в нижнюю. Закатывая глаза, приглушенно шипит:
— Малыш-ш-ш… Если потеряю контроль, будет больно…
И пусть.
Мне сейчас так хочется этой жгучей боли.
Душераздирающей и приятной.
Не той, что была вначале.
Эта одуряющая.
Хочется ещё и ещё…
Глубже…
Сильнее…
Резче…
Острее…
Чаще…
— Пожалуйста…
— Ива-а-а.
Не выходя из меня полностью, он вновь врезается до упора. Поднимает, вынуждая сесть на край стола. От его прикосновений становится жарко. Я вся горю. Обнимаю за сильную шею. Царапаю ногтями затылок. Прижимаюсь так крепко, что уже не оторвать…
Толчок — и я выгибаюсь. Синхронно стонем. Его язык вторгается в мой рот, ласкает и выманивает мой. Сплетаемся ими. Я глотаю его слюну. Схожу с ума от вкуса Пожарского. Дурею. Не помня себя, жадно отвечаю на поцелуй. Плавные движения его члена во мне разжигают пламя. Внутренний жар становится всё сильнее. Скапливается внизу живота острым возбуждением. Превращается в кипучую страсть. Пульсирующее желание, которое я испытываю впервые в жизни, доходит до пика, едва не взрывается во мне. Стискиваю влагалищем его член.
— Чер-р-рт! — прорычав, Пожарский резко замедляется, вызывая у меня почти болезненный стон. — Ива, не надо. Не делай так больше. Будет быстро, малыш.
— Еще, пожалуйста, ещё… — не в силах терпеть адское напряжение, молю продолжить.
В ответ раздается несдержанное рычание. Следом возобновляются осторожные толчки.
— Ещё… — обнимая его крепче, заставляю войти глубже.
— Ива-а-а… — над ухом раздается очередной рык.
— Глубже… — хриплю я и следом срываюсь на громкий стон, когда Пожарский, потеряв всякое терпение, доводит меня резкими ударами до сумасшествия.
Теряю счет времени. Чувствую. Чувствую. Чувствую его. Всего. Срываюсь на крик от пронзающего ощущения наполненности, обессилено шепча: «Ещё… ещё… Макс… ещё…». Выгибаясь навстречу его резким движениям, хаотично царапая его шею, спину, затылок… В порыве страсти прихватывая зубами плечо, когда удары члена ощущаются особенно глубокими и болезненными, а удовольствие достигает наивысшей точки, после которой следует долгожданная разрядка.
Взрываюсь так ярко, что едва не теряю сознание. Содрогаюсь. С громким надсадным криком улетаю. Что-то падает со столешницы на пол. Отстраненно отмечая грохот, прижимаюсь всем телом к вспотевшему мужскому торсу. Сотрясая стол, Пожарский стискивает меня в объятиях. Целует. В перерывах между ругательствами горячо шепчет какой-то ласковый бред. Стонет в губы и рычит моё имя. Дышит тяжело и надсадно… а затем содрогается и с глухим рыком кончает на несколько секунд позже меня.