— Я пойду… Ещё раз прошу простить меня! Всё, что я сотворил невозможно искупить или оправдать… Простите.
Отец уходит, а мы с Настей продолжаем стоять на месте. Она скрещивает руки на груди и смотрит в одну точку перед собой.
Я сажусь на край кровати и провожу подушечками пальцев по письмам, которые мне писала Невеста, но так и не получила ответа ни на одно из них.
— Это часть прошлого… Если ты действительно веришь в то, что я нужна тебе в настоящем, то нам стоит избавиться от этого. — Она кивает на письма.
Но я не готов расстаться с ними. Я хочу прочесть всё, что она писала мне, пропустить через себя и окунуться в наше прошлое, которое у нас отняли, с головой.
— Прошлое — часть нашей жизни. Ты бежишь от него — это большая ошибка… Чтобы принять себя в настоящем нельзя отказываться от прошлого.
Я поднимаюсь на ноги, подхожу к Насте и обнимаю её. Она не сопротивляется, обмякает в моих руках, становится податливой и негромко всхлипывает. Она устала за это время, да и я тоже… Но мы обязательно справимся со всем вместе. Иначе просто не может быть. Теперь уже нет.
— Больше никаких позывных, Настя! Я хочу быть вместе с тобой в настоящем… Не с Невестой, не с Ненастьем, а с тобой! Ты мне веришь?
Она пожимает плечами и смаргивает слёзы, которые начинают течь по щекам. А я покрываю её кожу поцелуями, хочу целовать каждый миллиметр, только бы успокоить, подарить утешение.
— Я люблю тебя! Просто дай шанс нашему будущему! Останься в доме ещё немного! Не уезжай! Я понимаю, что тебе нужно время, что я совершил ошибку, когда попытался утопить чувства к тебе в объятиях другой, но тогда я считал тебя невестой своего отца, запретным плодом, и не понимал, что со мной творилось. Я не прошу простить меня прямо сейчас. Я прошу немного времени, Настя! Дай мне шанс!
— Я дам шанс нашим отношениям, если ты уверен, что хочешь этого, но не проси меня остаться! Я так не могу! — отрицательно мотает головой Настя, и я выпускаю её, позволяю уехать, потому что ей тоже следует побыть наедине с собой и своими мыслями.
Глава 22. Настя
Полгода пролетает с бешеной скоростью и наступает пора моего любимого времени года — зимы. Снежинки медленно кружатся в воздухе, плавно опускаясь на землю, а я ставлю подписи в документах и получаю наследство, которое мой отец и не подумал отдать кому-то другому, пусть и ненавидел меня всю свою жизнь. Наверное, ему было плевать на всех… И я даже не уверена, что он сам ушёл из жизни — кто-то помог ему сделать это. Он слишком любил жизнь, чтобы расставаться с ней, но всё это неважно. Полиция отметила его смерть, как самоубийство и не стала искать виноватых… Роман Николаевич обещал разобраться во всём, наказать тех, кто сотворил это с моим отцом, но я попросила не рассказывать мне о результатах. Как бы то ни было, я ничего не желала знать об этом человека. Он ушёл. Его больше нет. Да и не было никогда. Я решила продать его акции и перевести в благотворительный фонд на лечение взрослых людей, нуждающихся в помощи. Почему-то сборы на лечение детей продвигаются куда активнее, чем на лечение взрослых, а ведь у них те же права… Взрослые тоже хотят жить… У них тоже есть семьи и дети. Я вспоминаю, как пыталась найти деньги на лечение матери, и сердце тяжело сжимается. Деньги отца сослужат хоть какую-то пользу, потому что оставлять их себе я бы не решилась.
Бросаю взгляд в окно и вижу Влада. Он стоит около своей машины и дурачится, показывая мне забавные рожицы. Наши отношения с ним стали потихонечку налаживаться. Я дала шанс будущему, которого, как мне казалось, больше нет, переступив через все обиды и недопонимания, и ничуть не жалела об этом. Кажется, он любил меня по-настоящему, как и я его.
— С наступающим, Анастасия! Пусть у вас все будет хорошо в Новом году! — говорит нотариус, когда я делаю последнюю подпись и собираюсь уходить.
— Спасибо, с наступающим!
Я застёгиваю пуховик, поправляю шапку и выхожу на улицу. Морозный воздух тут же начинает хватать за обнажённые части тела, и щёки пылают, словно их обожгли. Улыбнувшись, я смотрю на Влада и медленно двигаюсь, потому что дороги чересчур скользкие, и я боюсь распластаться на льду. Однако одно неосторожное движение, и я всё-таки поскальзываюсь. Начинаю барахтаться руками в воздухе в попытке удержать равновесие, но падаю в крепкие объятия любимого человека. Влад всегда оказывается рядом со мной. Он сильно изменился за эти полгода, вырос. Мы оба изменились, и мы готовы меняться дальше, если это потребуется для того, чтобы быть вместе.
— Ты моя снегурочка! — смеётся Влад.
На его щеках появляются забавные ямочки, совсем как тогда, когда в лагере он смеялся и прижимал меня к себе. Несколько мгновений мы смотрим друг другу в глаза, я распрямляю спину и тянусь к его губам. Сердце бешено стучит в груди. Влад нежно касается моих губ своими и поправляет шапку, которая успела немного сползти с ушей, чтобы я не замёрзла.
— Настя, выходи за меня? — вдруг говорит Влад слишком неожиданно, слишком шокирующе.
Я распахиваю глаза и пытаюсь поймать ртом воздух, но Влад целует меня, а потом начинает отрицательно мотать головой.
— Только не говори «нет», — просит Влад, пронзительно глядя мне в глаза.
— Некогда говорить «нет», — смеюсь я. — В конце концов, нам надо ёлку успеть нарядить… Скоро ведь и на стол накрывать, поэтому поспешим домой? И я скажу тебе «да», — смеюсь я.
Глаза Влада широко распахиваются, зрачки увеличиваются, а губы растягиваются в улыбке. Он подхватывает меня на руки и начинает кружить, но оступается, и мы оба падаем на снег.
— Я люблю тебя! — говорит Влад.
— Я люблю тебя! — отвечаю я, и мы целуемся, а потом долго смеёмся над своей неуклюжестью.
Эпилог
Я оказался сильнее всех обид и смог опустить тот факт, что отец отнял у нас с Настей пять лет… Наверное, у нас уже появились бы дети… Но всё это неважно — этого не случилось, и думать об этом не было совершенно никакого смысла. Теперь мы были вместе и наслаждались каждым мгновением, проведённым друг с другом. Я был благодарен судьбе за то, что дала нашим отношениям второй шанс. И теперь я уже не упущу его, ведь она сказала мне «да».
— Светишься ярче гирлянды! — улыбается отец, когда я заканчиваю с гирляндой и включаю её.
Настя вместе со своей мамой накрывают на стол, а отец только-только закончил настраивать антенну, чтобы телевизор поймал хотя бы первый канал, где будет бой курантов, потому что из-за снежной бури цифровое телевидение сломалось, а чинить его так никто и не приехал…
Мы решили встретить Новый год в загородном доме, где Настя призналась мне в том, что она и есть та самая девочка из прошлого, которую я никак не мог забыть.
— Я сделал Насте предложение, — отвечаю я и пожимаю плечами. — И она ответила согласием.
— Никто не сомневался, что именно так она и ответит, но теперь могут появиться небольшие сложности, потому что сегодня я сделал предложение её матери, и она тоже сказала «да». Чья свадьба будет первой?
Отец краснеет, как подросток, а я подхожу к нему и обнимаю.
Я сразу догадался, что у него есть что-то с мамой Насти, пусть они долго пытались сохранить свои отношения втайне. Настя тоже догадывалась, и мы всё делали ставки — признаются ли они под Новый год в том, что решили быть вместе, или продолжать встречаться тайком. Но они поступили куда круче — решили пожениться. И я был искренне рад за своего отца. Он выбрал достойную жену.
— Сыграем две свадьбы в один день. Как тебе такое предложение?
— Две свадьбы Коршуновых? Мне нравится! — кивает отец, и я слышу голос любимой девушки, зовущей меня, чтобы помочь ей отнести горячее на стол, и спешу к ней…
Следует успеть сделать всё до боя курантов…
Конец