— Иди теперь ты.
Индианка приподняла полог ширмы рукой, и Лора поднялась по ступенькам на внезапно ставших ватными ногах. Голова стала абсолютно пустой, если не считать одной-единственной мысли, которая билась в ней, как птица в клетке. А вдруг ей тоже нагадают жениха, только кого?
За драпировкой было тихо. Шум снаружи почти не проникал сюда. Зато тонко и чисто тикал метроном, стоявший на небольшом мраморном столике возле кресла. В массивной пепельнице курились благовония, окутавшие Лору густым тяжёлым запахом. Она замерла, глядя на сидевшего в кресле Звездочёта.
Им оказался древний старик с длинной белой бородой. Волосы, такие же белые и лёгкие, как пух, вились лёгкими волнами до плеч. Старик был одет в тёмную хламиду, цвет которой было не разобрать в полумраке. Чёрные глаза, как две пули, выстрелили и поразили Лору в самое сердце. Она пошатнулась, но старик протянул руку:
— Садись, вот сюда, у моих ног.
Лора послушно опустилась на потёртый коврик, чувствуя себя безвольной куклой, которую держит на ниточках невидимый кукловод. Старик улыбнулся. Улыбка скрывалась за бородой, но Лора могла поклясться, что она вышла доброй и подбадривающей. Не страшный он совсем, этот Звездочёт! Хороший…
— Как тебя зовут, дитя моё?
— Лора…
— Скажи мне полное имя.
— Тиневич Лариса Николаевна. Старик хмыкнул, подняв глаза к небу, словно что-то высчитывал. Потом снова глянул на неё:
— Когда ты родилась?
— Девятого сентября тысяча девятьсот девяносто восьмого года.
— Снова девятка? — удивился Звездочёт. — Неплохо. Кто же ты, дитя моё? Не могу нащупать твою сущность…
Последние слова он пробормотал, наклоняясь вперёд и пристально впиваясь Лоре в глаза. От этого взгляда у неё голова пошла кругом, но старик не дал ей упасть. Он протянул руку и приложил ладонь к её лбу, так что длинные артритные пальцы упёрлись в темя. Лора ощутила тепло, исходящее от его кожи, сменившееся ледяными покалываниями. Ей стало страшно. Так страшно, что она хотела закричать, вскочить, но не смогла издать ни звука, даже пошевельнуться. А старик изменился в лице, тихо пробормотал сам себе:
— Нет! Нет, это невозможно! Этого не может быть..
— Что… — едва выдавила Лора, цепенея от ужаса. — Что… такое…
— Ягрень… Первый ягрень за сто пятьдесят лет, переживший младенческий возраст…
Глава 6. Дракон
Когда Звездочёт убрал руку с её лба, Лора хотела вскочить на ноги, но не смогла.
Её словно склеило сладким сиропом — мышцы не желали слушаться. Старик взял ароматическую палочку, помахал ею перед собой, бормоча непонятные слова, и сказал Лоре:
— Посиди минутку, тебе надо оклематься от ментального исследования.
— Вы исследовали мою голову? — возмутилась она, еле выговаривая слова, ведь губы тоже почти не двигались.
— Я посмотрел на твою сущность, — спокойно ответил старик.
— И кто же я такая? Что значит «ягрень»?
— Ты полукровка, дитя моё. Мне нужно расспросить звёзды о твоём предназначении, а потом мы снова встретимся.
— Господи, да какое ещё предназначение?! — взорвалась Лора от внезапного гнева, правда, всё ещё внутренне, потому что мышцы хотя и начинали повиноваться, но совсем немного. — Мне не нужно никакое предназначение! Я вообще здесь случайно!
— У каждого из нас есть своё предназначение, — покачал головой, подобно китайскому болванчику, Звездочёт. — А случайности — это тщательно замаскированные возможности. Вот, например, этот бал. Думаешь, это случайность, что ты оказалась здесь?
— Конечно! Папе случайно досталось приглашение.
— Но ведь ты могла бы не прийти… — Ага, и папу бы убили! Или ещё какую гадость подстроили!
Лора была сердита на этого непробиваемого старикашку. Сидит себе и притворяется, что вершит судьбы людские! А она должна смиренно ждать, когда ей выдадут билетик на предназначение? А вдруг это жертвоприношение? Ведь отчего-то же ягрени эти не доживают до её возраста! Может, её запоздали принести в жертву неизвестным богам этих существ? А теперь нашли и уже точат ножи?
Холодок пробежал по спине. Звездочёт смотрел ласково и по-доброму щурил глаза, но Лора понимала, что здесь все её враги. Они существа, а она полукровка.
Вон и Марго не хочет больше с ней общаться, нос морщит, а ведь подруга! Милана, правда, ничего не сказала, но, возможно, просто не поняла, что имеет дело с наполовину человеком…
— Не бойся, дитя моё, — сказал старик. — Иди с миром развлекаться. Никто не причинит тебе вреда. Ты ведь об этом думала только что?