— А сколько дашь? — в голосе Роена послышалась снисходительная усмешка.
— О…Ну… — Мира задумалась. Согласно перечитанным до дыр книгам из скромной библиотеки деда Власа возраст драконов мог достигать несколько сотен, и вряд ли большую часть жизни они проводили седыми стариками.
— Двадцать шесть, — смилостивился желтоглазый.
— Так мало? — изумилась девушка.
— Старо выгляжу?
— Нет, но если вы живёте очень долго…
— Становиться людьми мы можем только в первые сто лет и заводить потомство тоже, — без дополнительных просьб пояснил мужчина.
— Интересно… — Мира помолчала. — А расскажи об Иллиросе. Насколько то, что пишут в книгах, правда?..
Под утро девушка задремала и едва не выпала из седла. Роен успел подхватить под локоть, помог выровняться и не слишком деликатно тряхнул за плечо, чтобы проснулась окончательно.
На землю опустился туман, густой молочно-белой полосой обозначив речку, на противоположном берегу которой вдоль её рукава широко и вольготно раскинулся город. Сквозь млечную дымку виднелись красные черепичные крыши вперемешку с зелёными (недолго им осталось) кронами деревьев. Длинные остроконечные шпили сторожевых башен насквозь пронзали золотисто-розовое рассветное небо.
— Ух ты! — восхитилась Мира, до сих пор не видевшая ничего крупнее Града. — Здесь есть телепорт?
— Нет, — покачал головой дракон и подстегнул вороного.
Пришлось догонять.
Обоз медленно спускался по пологому берегу к мосту. Натужно скрипели колёса, волы, утомлённые дорогой, жалобно мычали в ответ на сердитые покрики усталых возниц. Роен обогнал вереницу возов по правой стороне, на ходу что-то сказал старшему из купцов, тот согласно и даже, кажется, благодарно кивнул в ответ. Мирослава едва успела проскочить в узкий зазор между перилами и первой телегой, чтобы очутиться на мосту раньше обоза. Вслед понеслось не злобное, но всё-таки ругательство.
«Куда так спешить?», — сердито подумала девушка в спину дракону.
Заплатив въездную пошлину (из-за ярмарки её брали со всех подряд, а не только с заезжих торговцев), путники отправились искать, где бы перекусить. Людей на улице было немного. Это тебе не деревня, где, чуть рассвело, в каждом дворе слышатся голоса, гремят вёдра, подаёт голос скотина, а над трубами домов курятся печные дымки.
Мирослава с интересом осматривалась: чем дальше от городских стен к центру они забирались, тем чуднее становилось вокруг. Улицы ширились, дома росли. Ни травинки, ни былинки, лишь изредка попадались деревья с обрезанной — чтобы ветки не лезли в окна — кроной да у подоконников висели горшки с цветами.
Подковы звонко зацокали по булыжной мостовой, разбивая вдребезги до сих пор царящую в городе утреннюю тишину. Девушка не заметила, как вырвалась вперёд и вдруг услышала, вернее перестала слышать топот копыт за спиной. Оглянувшись, увидела, что дракон остановил свою лошадь и разговаривает с мальчишкой лет десяти в деревянных башмаках. Затем махнул девушке в сторону узкого проулка.
На соседней улице, более широкой и украшенной разноцветными лентами, протянутыми поперёк от дома к дому, они подъехали к постоялому двору с тривиальным названием «Пристанище». Так и захотелось мысленно добавить: «последнее».
— Что за праздник? — обратилась Мира к провожатому.
— Великая ярмарка, — охотно ответил мальчишка, явно ожидая надбавку за сведения.
Девушка виновато пожала плечами. Мелких медных монет у неё было мало, а те, что покрупнее, она берегла на чёрный день. В основном расплачивался дракон. Вот и сейчас он договаривался о постое с выбежавшим навстречу слугой.
Хозяин «Пристанища» приветливо улыбнулся новым гостям:
— Рад вас видеть, господин. Доброе утро, госпожа. На праздник пожаловали?
— Проездом, — сухо ответил Роенгарр. — Нам с женой комнату на двоих и горячей воды.
Мужчина незаметно, как наивно полагал, ухмыльнулся в пушистые светло-русые усы: «Жена, как же. Видали мы этих „жён“, что меняют по несколько раз за седмицу».
— Найден, проводи.
Всё тот же слуга, успевший отвязать пожитки гостей от сёдел, пошёл впереди, показывая дорогу. По скрипящей лестнице они поднялись на второй этаж в тёмный коридор с выходящими в него дверями номеров.
Комната оказалась просторной и светлой. Расположенное на восточной стороне окно ловило косые лучи восходящего солнца с танцующими в них пылинками. Город мало-помалу просыпался. Скоро тут будет оживлённее, чем в деревне, где, напротив — чем выше поднимается дневное светило, тем тише становится: мужчины, женщины, дети постарше отправляются работать в поля и огороды; в избах на хозяйстве остаются лишь мал да стар.