Вдруг в эту безмятежную картину ворвался пронзительный визг и истошный женский крик:
— Убёг! Ой убёг! Спасайтесь, люди добрые!
Добрых людей на улице было немного: пастух, сама вопящая баба, Роен и Мира, приотставшая от дракона на полтора десятка саженей. Остальные жители копошились во дворах, управляясь по хозяйству. Девушка весьма вовремя оглянулась: в том краю деревни, откуда доносился предупреждающий вопль как раз показалась его причина — огромный чёрный бык, утробным рёвом возвестивший о своём недружелюбном настроении. Топочущий и надсадно фырчащий бугай* был самым настоящим воплощением безудержной ярости, бугрящейся под кожей мощными мышцами.
Кобыла, почуяв нешуточную опасность, взвилась на дыбы, выдёргивая повод из рук опешившей хозяйки, и дала дёру, предоставив Мире честь стать главной мишенью буйной скотины. Девушка животных любила, но не настолько, чтобы позволить им себя убивать в приступе невесть чем вызванного безумия. Как назло, в том месте, где она стояла, домов рядом не было. Улица здесь разрывалась надвое пятачком свободного пространства, на одной стороне которого виднелся старый заброшенный колодец, на другой разинул колючий зев поросший кустарником овраг. Добежать до ближайшей избы Мирослава не успевала, только спрятаться за колодезный сруб, авось свирепую животину пронесёт мимо. Она рванула с места и тут же пожалела о резком движении. На росистой траве подошвы сапог заскользили не хуже лыжных полозьев по снегу. Девушка отчаянно взмахнула руками, пытаясь удержаться на ногах, и плашмя хлопнулась на спину, на мгновение забыв, как дышать — от удара весь воздух из груди вышибло. Понимая, что время безвозвратно упущено, Мира тем не менее не собиралась так легко сдаваться и предпочла встретить погибель лицом к лицу. О Роенгарре она и думать забыла. Что он безоружный мог сделать? Даже просто доскакать — и то не успевал.
Перекатившись на живот, Мирослава подобралась вскочить, как вдруг над головой раздался такой жуткий рёв, что упирающиеся в землю руки сами собой разъехались в стороны, по новой укладывая девушку в траву. Спину обдало резким порывом ветра. Это ещё что? Или кто?
В ответ на не озвученный вопрос пронзительно завизжала всё та же баба:
— Батюшки! Дракон!
Дракон? Мира вскинула голову. Зверь был красив — золотой с алыми переливами, из-за чего казалось, что чешуя непрестанно полыхает огнём, — но отнюдь не велик, примерно с быка, может чуть больше. Другое дело размах его ярко-красных крыльев, тенью накрывших лужайку, где так неудачно растянулась Мира. Рога, когти и гребень в лучах восходящего солнца отливали медью и вряд ли уступали по прочности металлу.
Остановившийся на полном скаку и взрывший копытами землю бык жалобно замычал, будто извиняясь за своё дурное поведение, однако смиренное раскаяние не избавило его от наказания — поднебесного полёта в когтях чудовища. Хотя какой там поднебесный. Дракон едва сравнялся с коньками крыш.
— Грабют! Люди добрые, что деется-то! Грабют! — тональность бабьих воплей резко сменилась с истерично-испуганной на стервозно-негодующую. — Держи девку! Она с хвостатым лиходеем заодно!
Успевшая вскочить на ноги Мира с изумлением уставилась на дородную краснощёкую женщину, разгневанно машущую железным прутом с крюком на конце. Похоже этой приспособой она собиралась изловить сбежавшую скотину за вдетое в нос кольцо. Между тем из дворов начали показываться местные жители, каждый со своей претензией. Кто-то причитал, что у коров и коз со страху пропадёт молоко, кто-то под шумок утверждал, что дракон успел схарчить и их животинку. Бурёнки от страха действительно разбежались куда глаза глядят, оставив на память свежие пахучие лепёшки. Девушку вмиг обступила ощетинившаяся вилами гомонящая толпа, сквозь которую спустя несколько долек с трудом протолкался староста — крепкий мужчина с седыми висками и отличительным признаком власти — чеканной бляхой на ремне, затянутом поверх стёганой безрукавки.
— Ты кто такая будешь? — первым делом поинтересовался он, грозно сдвинув кустистые брови.
— Знахарка. Мирославой зовут. Проездом я, — быстро прикинув, чем может обернуться переплёт, в которой угодила, притворно-дрожащими голоском ответила девушка. — А спутник мой где? Не видали? И кони?
Она очень надеялась, что Роен сменил ипостась незаметно для сельчан, а не в меру любопытным, отвёл глаза.
— Лошадков видали, — подтвердил из первых рядов плюгавенький мужичок, вместо пояса обвязавшийся верёвкой, измочаленной на обоих концах. — Они, задрамши хвосты, в поля ускакали. Изловить бы надо.