— Приветствую вас на землях и водах Иллироса, — произнёс церемониальную фразу Вэл, чересчур внимательно, а потому, как показалось помрачневшим советникам, нахально рассматривая гостя.
Его величество Маэриэль собственной персоной. Черноволосый, что у дивных большая редкость, зеленоглазый мужчина. Смазливый, как и все эльфы, но с одним существенным изъяном — длинным застарелым шрамом, тянущимся от внешнего уголка правого глаза до нижней челюсти. Интересно, каким оружием нанесли ранение, коль скоро прославленные дивные целители не смогли подлатать короля? По меркам своего народа теперь он был жутким уродом. Может потому и таскал за собой табунок фавориток, для прикрытия дав каждой какую-нибудь маломальскую должность, и не торопился вступать в брак.
Эльф ответил не менее пристальным взглядом и куда более велеречиво заверил, как счастлив наконец-то познакомиться лично. Но скрытая в уголках бледных губ усмешка не позволила Вэлмарру расслабиться и самообмануться. Фаворитки были намного искреннее, с восхищением взирая на императора и дворец за его спиной.
— Надеюсь, эти последние? — когда эльфы покинул пристань, обратился к церемониймейстеру, Вэл.
— Да, — с поклоном ответил тот.
— Замечательно.
Рядом приземлился глава службы безопасности.
— Ну и что это было? — задал двоякий вопрос император.
Однако Хальдор не понял намёка и спокойно ответил:
— Доставка для Её высочества.
— Доставка чего? — уточнил Вэлмарр.
— Не позволено было узнать, — постепенно начал тревожиться дракон. Даже в человеческом обличье он был раза в два крупнее своего господина и смотрел на него сверху вниз, однако выглядел сейчас скорее как великовозрастный детина, чем высокопоставленное лицо. Умел Вэлмарр обескураживать своих собеседников, зачастую делая это неосознанно, без какого-либо злого умысла. — Её высочество лично остановила меня от досмотра.
— Даже одним глазком не удалось глянуть?
Хальдор отрицательно покачал головой.
— Жаль. — Вэл повернулся к советникам, будто бы не смевшим расходиться без его дозволения, но на самом деле не желающим спускать глаз с молодого императора, дабы без их ведома чего не натворил. Он знал, что они крайне недовольны его сближением с Аррант. Но кто ж виноват, что их собственные кандидатки оказались трусихами? Впрочем, Вэлмарр был не в восторге, что из-за наложенного на него проклятия рискует погибнуть ни в чём неповинная девушка. Если бы она сама не пожелала, ни за что бы не согласился. — Прошу, хорошо отдохните этой ночью. Завтра великий день.
Сановникам понравился вежливый тон Его императорского величества, и они наконец-то начали покидать пристань, не забывая многословно прощаться.
Вэлмарр терпеливо выслушивал пожелания, но скулы сводило от бессмысленной, особенно в столь поздний час высокопарной учтивости. Молчаливого поклона было бы вполне достаточно. А то все эти продолжительные расшаркивания подозрительно напоминают эльфийский этикет, самый сложный и запутанный из ныне существующих, что поневоле наталкивает на мысль — уж не последствия ли это былого подчинения остроухим.
— Давай на боковую, — куда проще обратился к Хальдору, император. — И перед сном вспомни, о чём мы говорили на сегодняшнем совещании касательно смены ипостаси.
Поначалу недоумённое выражение лица главы безопасности быстро сменилось виноватым.
— Прошу прощения, мой господин.
— Прощаю, — отмахнулся Вэл и поспешил ко входу во дворец.
Несмотря на треволнения из-за прощания с Милеей и перелёта, спала Мирослава крепко, без снов. Разместили её в резиденции Сайери — отдельном двухэтажном дворце, где помимо принцессы проживали придворные дамы и куда заселили прибывших на свадьбу гостей женского пола. Поэтому все тревожные думы достались раннему утру. Сидя в предрассветных сумерках на кровати, Мира крутила на безымянном пальце правой руки принесённое с вечера Её высочеством помолвочное кольцо и размышляла о свадьбе, а также о том, что неизбежно за ней последует — первой брачной ночи.
За свою недолгую жизнь Мирослава успела понять, что брак по любви не всегда по итогу становится счастливым. Мудрые девушки в первую очередь прислушивались не к своему сердцу, а к мнению родителей и стариков, благодаря чему семья жила в довольстве и мире, а значит и во взаимной приязни друг к другу. Хотя случалось всякое. Бывало и по любви выходили очень даже счастливо, но обычно тогда всё складывалось воедино: симпатия молодых и полное одобрение со стороны родственников. Однако намного чаще, разочаровавшись в «шалашном раю», бабы лили горючие слёзы, а мужики искали утешение в крепких хмельных напитках.